Sтраница Основного Sмысла

Потерянный дом

Сегодня мы расскажем о жизни крестьянской семьи Прохоровых и их заброшенном доме в деревне Пронино Тверской области. Это типичная история. И она наводит на очень грустные мысли.
————————————————————————————————  

Этот дом я узнаю во снах. Бревенчатый, с белым кружевом из дерева, с русской печкой и широкими некрашеными половцами, со старинными иконами и пятью самоварами — всё, как в маминых рассказах. Без сонников знаю, видеть такой дом — к добру.

Дом, который купил мой дед

Почти 90 лет назад мой дед Димитрий Антонович приехал в отпуск в родное село Пронино и посватался к своей Любови Андреевне.
- Как же я выйду за тебя, у тебя и дома-то нет? — отказала «городскому» жениху 21-летняя девушка, ставшая в будущем мой бабушкой.
Через год Димитрий Прохоров вернулся в Пронино, купил дом, обвенчался и расписался с Любовью Андреевной — они до старости величали друг друга по имени-отчеству (на снимке: Любовь Андреевна и Димитрий Антонович (крайние справа) с друзьями. На коленях у отца дочка Аня, примерно 1930-й год). А как закончился отпуск, увёз жену в Мурманск, в казённую квартиру. Жить в доме и приглядывать за ним осталась незамужняя бабушкина сестра.
Для меня загадка, как в середине 20-х годов прошлого века человек, служивший пекарем в железнодорожной пекарне, смог накопить на дом? В долг дед не брал, это было не принято. Может, имел сбережения с той поры, как учился мастерству и работал в частной пекарне в Питере? Кстати, пекарем он был знатным, я бы даже сказала талантливым .
- Ты бы видела наш дом! – разжигает мой интерес мама Анна Дмитриевна. – Добротный, с конюшней, хлевом, житницей. А какие леса, луга, поля у нас в Калининской!
Деревня Пронино – неподалеку от города Красный Холм, на северо-востоке Калининской (Тверской) области. Места там чудесные.

Там, где и стены помогают

В свой деревенский дом растущая семья Прохоровых приезжала каждое лето, чтобы вволю погреться на солнце после холодов и изнуряющей полярной ночи, восстановится после болезней  (на снимке — Любовь Андреевна со старшими детьми Аней и Володей, фото 30-х годов).
Даже странно, что в июне 1941 года война застала их в городе. Мурманск начали бомбить одним из первых. Стратегически важные точки – вокзал и порт, рядом с которыми и жили Прохоровы. Мужчин срочно мобилизовали, женщин и детей эвакуировали. Мама помнит, как садились в товарные вагоны красного цвета. Перед отправлением отец принёс отъезжающей семье картонный сундучок с конфетами. До самого Волховстроя (в Ленинградской области) из красных вагонов видели самолёты. Над сопками был бой, одна машина загорелась и упала. Наша или вражеская? Пассажиры не разглядели.
Целый месяц эшелон тащился из Мурманска до местечка Киржач во Владимирской области. Разместили северян в школе, а подводы из окрестных колхозов забирали их на постой. Любовь Андреевна решила так: нечего с четырьмя детьми скитаться по чужим людям, домой надо. С собой были кое-какие деньги. На лошадке с повозкой они вернулись на станцию, купили билеты. На этот раз ехали в сторону фронта, а добывать еду надо было самим.

Анька – гречневая каша

На станции Всполье моя 14-летняя мама пошла c мальчишками-попутчиками за гречневой кашей. Когда трое ребят вернулись, поезда и след простыл. На соседнем пути стоял военный эшелон.
- Садитесь, подвезём! Мы в ту же сторону едем, — позвали солдаты.
Вся троица забралась в вагон, но поезд простоял всю ночь, не трогаясь с места. Утром подростков нашла дежурная по станции, о потере ей сообщили по телефону. Ребят определили в детскую комнату и ближайшим поездом (почти через сутки) отправили дальше. Кого-то родители встретили в Рыбинске, Аня добиралась сама. Не могла же её мама бросить троих детей (дочку и сыновей, младшему из которых два года). Девочка вышла на станции Красный Холм, прошла через город, а потом ещё 17 – 18 километров пешком. Дорогу знала, ведь каждый год сюда ездили: сначала Ивакино, потом — Лысково, Лаптево, Дураково, Турково, Крутые и, наконец, Пронино. Высокая, худенькая, с тугими косицами и котелком каши шагала она просёлочной дорогой и ничего не боялась, ведь была почти дома. Мама встретила на пороге, как раз собиралась ехать на розыски. Гречка, к которой Аня так и не притронулась, скисла, пришлось выбросить. А девочку в деревне потом долго дразнили «Анька – гречневая каша».
…Война догоняла их. В Пронино была слышна канонада, где-то рядом шли ожесточённые бои. Колхозное стадо угнали на восток, но вскоре вернули. Врага остановили, но жизнь в тылу не вернулась в своё русло, а потекла по жестоким законам военного времени: всё для фронта, всё для Победы.
Свой дом укрыл их, спас от голода, холода и прочих невзгод войны. Огород, корова, другая живность, какие-то старые шубы в сундуках. Когда весной на грядах проклёвывались первые зелёные пёрышки, ребятишки из эвакуированных семей просили у друзей лука. Местные мальчишки и девчонки удивлялись, что это может быть лакомством.
Скоро Аня поступила в педагогический техникум в Красном Холме, но на выходной неизменно приходила домой. Чтоб переночевать две ночи под родной крышей, из города выходили с попутчицами сразу после субботних занятий, а обратно — в понедельник очень рано утром, часа в четыре, чтоб не опоздать к восьми. Не мешал ни дождь, ни лютые морозы, ни распутица. Как-то весной провалились студентки в воду по колено, взобрались на пригорок, легли на спину, подняли ноги, вылили из сапожек содержимое – и дальше. И ничего, даже никто не заболел.

Последний подарок хозяевам?

После войны из Пронино в Мурманск Прохоровы возвращались не все сразу, словно дом не хотел отпускать их. Сначала поехала мать, ей собрали чемоданы и коробки домашней снеди (в городе-то было голодно), но в давке провожающие не успели втолкнуть их в вагон (на снимке — моя мама по прозвищу «Анька — гречневая каша», в центре, с двоюродными сёстрами). Груз вернули домой на лошадке. Следом в дорогу отправился повзрослевший брат Ани Володя, его багаж украли жулики, так что сам голодал два – три дня пути. Отработав год в сельской школе, поехала к родным в Мурманск и Аня. Пронинская родня сколотила ящик, сложила в него баранину, накрыла в несколько слоёв, верхним была волчья шуба. Девушка довезла всё это добро! На прощанье дом снова щедро одарил своих хозяев.
Они ещё не понимали, что больше не вернутся сюда. Спасательная миссия дома-крепости была выполнена. Говорят, потом его продали кому-то из родни (на снимке — Дмитрий Прохоров, он всю жизнь называл себя по-старинному Димитрий, в форме железнодорожника. Даже на чёрно-белом фото 30-х годов видно, что глаза у него были голубые). А уж что дальше? Недавно узнали, что деревня Пронино ещё не умерла, в ней числится целых… шесть человек.
Иногда мечтаю сойти с поезда на станции Красный Холм, с рюкзачком на плечах пересечь весь город, прошагать мимо Ивакино, Лысково, Лаптево, Дураково, Турково, Крутых. И наконец, прийти Пронино, найти дом, в который до сих пор ждет нас и хранит что-то очень важное. Вот только дела никак не пускают.

На склоне лет старики-Прохоровы (на снимке) переехали на Урал, поближе к детям.

По иронии судьбы никто из потомков Прохоровых так и не обзавелся собственным домом, были квартиры, садовые домики, недостроенные из-за кризисов коттеджи, а вот домов – пока нет. Может, еще у наших детей будут.

Марина Морозова
Челябинская область
—————————————————————————————————
К сожалению, таких забытых домов в нашей стране, особенно в центральной ее части, становится все больше. По статистике, из 157 895 населенных пунктов России более 40 000 деревень и поселков брошены жителями. Лишь за последние 10 лет с карты страны исчезло 13 740 деревень. По переписи населения 2010 года в стране 19,4 тысячи безлюдных поселений. Идет третья волна урбанизации. Первая была в 30-е годы, в пору индустриализации. Вторая – во время развития нашей промышленности во второй половине ХХ века. Третья началась после развала Советского Союза.
Люди уходят из мест, где жили их предки – строили дома, воспитывали детей, разводили скот, выращивали хлеб. Они покидают не просто место, где живут. Крестьянский дом – это целый мир, философия. Можно сказать, что именно там, в деревне, хранится культурный код России. Если мы продолжим свой безумный переход на потребление «пластмассовых» зарубежных продуктов, если на селе и дальше будет падать производство, если оттуда уедет молодежь и жители работоспособного возраста и вместо уходящих стариков никого не останется, это больно ударит по нашей стране. Cтарение и вымирание села повлечет за собой глубокое и непоправимое разрушение культурно-исторических основ России…

В последнее время в нашей стране принимается много государственных целевых программ. К сожалению, среди них нет по-настоящему серьезной программы развития (читай – спасения) российского села. Сказать, что высшая федеральная власть не обращает внимания на эту проблему, конечно, нельзя. Но пока она только говорит, что развитие деревенских территорий стоит в первых рядах приоритетов деятельности правительства, а на деле этой сферой продолжает предметно заниматься лишь министерство сельского хозяйства. Проблема, приобретающая угрожающий масштаб и содержание национальной катастрофы, становящаяся в ряд главных гуманитарных бед России, на официальном государственном уровне по-прежнему имеет ранг узковедомственной задачи…