Sтраница Основного Sмысла

Парадоксы «человеческого материала»

Мы часто слышим это странное словосочетание — «человеческий материал». В нем есть что-то уничижительное по отношению к «венцу природы», к тому, кто «звучит гордо». Особенно cильные эмоции возникают, когда говорят, что у нас материал не очень качественный. Поэтому редакции Гуманитарного журнала стало интересно, каково научное видение этого понятия. Мы решили найти ученого, который бы препарировал человеческий материал, разложил его на составные части и, основываясь на объективных данных, поведал бы о степени нашей качественности. Выяснилось, что этим занимается доктор социологических наук, профессор, заведующий кафедрой социологии Челябинского государственного университета Александр Тараданов (на снимке). Он охотно откликнулся на просьбу. При этом подчеркнул, что его исследования основаны на идеях учителя, профессора и доктора философии Владимира Ильича Плотникова из УрГУ (ныне УрФУ имени Ельцина). Но, прежде чем отвечать на вопросы, интересующие редакцию, Александр Ардалионович увлек журналиста Гуманитарного журнала в тему парадоксов антропогенеза (происхождения человека).  
Что такое человечность и когда она появилась? Что заставило обезьяну взять в руки палку? И достаточно ли было обезьяне взять палку, чтобы стать человеком? Когда грубые лапы превратились в изящные кисти, а грозный рык – в членораздельную речь? И главное  — почему? Вслед за профессором мы попытались понять, где находятся истоки человека.
——————————————————————————————————

Cразу оговоримся: когда мы говорим «человек произошел от обезьяны», подразумеваем, что современный человек и современные обезьяны имеют где-то, в глубине времён, некого общего предка, который, строго говоря, не был обезьяной. Однако, поскольку этот предок в социальном, культурном и прочих отношениях был ближе к обезьяне, мы называем его «обезьяной». Путь от этой условной «обезьяны» к человеку – это путь обретения человеческих черт, которых не было в самом начале.
Даже сегодня в теории антропогенеза (происхождения человека) больше вопросов, чем ответов. Археологи каждый год находят черепа и орудия, но объять невообразимые процессы, происходившие на протяжении тысяч и миллионов лет, понять их случайности и закономерности разуму, оперирующему совсем другими временными рамками, непросто.

Парадокс 1. Вдох – выдох, или Корова, которая мычала

«Когда я был еще ребенком, наша семья жила в районном центре, - рассказывает Александр Тараданов. - Мы с братом были старшие, и на нас возлагались домашние обязанности, в том числе – уход за коровой. Не раз я ловил себя на странном чувстве, которое вызывало ее мычание. Я явственно ощущал: что-то здесь не так, но понять не мог. Много лет спустя, уже учась в университете, понял, что было не так с коровой.
Звуки, которые издают животные, произносятся ими на вдохе. Когда корова мычала, она вдыхала воздух в легкие, ее ребра расширялись и грудная клетка поднималась. Вот, что было не так! Точнее, казалось «не так», потому что человек произносит звуки на выдохе. Но как от обезьяны, которая, как все животные, произносит звуки на вдохе, произошел человек, который произносит звуки на выдохе? Когда и почему имел место этот физиологический скачок?
Но вот вы – цивилизованный человек – выходите на улицу. Вы задумались, переходя дорогу. Неосторожный водитель замечает вас в последнюю секунду. Визг тормозов, машина замирает у ваших ног. Вы вскрикиваете «ах», и это «ах» вылетает на вдохе! В минуты опасности мы физиологически возвращаемся на тысячи лет назад!»

Парадоксы 2, 3, 4. Матриархат, экзогамия, ритуал

«Первой формой социальной организации было первобытное стадо, - продолжает Александр Ардалионович. - В этом стаде не было лидера. А раньше у человекообразных обезьян возник гарем с доминирующим самцом. Доминантный самец может уступить территорию или добычу, но никогда не уступит самку из своего гарема! Гарем для него – смысл жизни. Он изгоняет достигших половой зрелости детенышей мужского пола из гарема. И они живут где-то на периферии.
В человеческом же обществе до цивилизованного уровня был матриархат. Итак, получаем, что, с этой стороны границы – власть самцов, а с этой – власть женщин. Но когда и почему самцы уступили власть? Почему вообще происходит смена парадигмы взаимоотношения полов?
Фундаментальной проблемой является также экзогамия – запрет на спаривание внутри родоплеменной организации. Самая первая и самая злая социальная норма, в которой, на первый взгляд, нет ни грамма смысла, ни грамма биологии – откуда она взялась?
Древнейшей формой социального поведения является ритуал. Чем дальше мы уходим вглубь времён, тем ритуалы жестче, их требования всё бескомпромисснее. Ритуал в общем виде — массовая истерика под предводительством шамана. Все бесятся, пока не попадают без сил. Но в природе нельзя падать без сил, нельзя подставляться! Иначе тебя съедят, или отберут твоих самок, или займут твою территорию. С биологической точки зрения ритуал — это нецелесообразно».
Ремаркой на полях оспорим фундаментальность проблемы экзогамии. Запрет близкородственного скрещивания обусловлен, вероятнее всего, сугубо биологическими причинами. Потомство от родственных особей является гомозиготным по ряду неблагоприятных рецессивных аллелей, то есть вредные, слабые гены проявляются на фенотипическом уровне (на уровне признаков). Часто такое потомство нежизнеспособно, или несет уродства, в лучшем случае оно ослаблено и в меньшей степени конкурентно. И напротив – чем дальше в генетическом плане друг от друга родители, тем больше вероятность получить хорошее, сильное потомство. Рецессивные аллели будут погашены доминантными, и многие признаки проявятся в лучшем воплощении (явление гетерозиса).

Парадокс 5. Хоть режь, хоть ешь. Смена парадигмы распределения энергии между «физикой» и психикой

«Опыты Павлова открыли эпоху экспериментальной физиологии, - наш собеседник переходит к другому аспекту. - Как и Павлов, многие ученые проводили опыты на собаках, в частности, развивали учение об условно-рефлекторной деятельности. Один из таких экспериментов позволил выявить фундаментальное различие между психикой животного и психикой человека.
Собаке показывали ладонь. Плашмя. Потом угощали лакомством. В следующий раз ей тоже показывали ладонь, но ребром. После этого следовал удар током. Очень быстро собака уловила связь между положением ладони и последующим воздействием. Следовало показать ей ладонь плашмя, и у нее начинали течь слюни, она радостно ожидала лакомства. Но завидев ладонь, повернутую ребром, животное съеживалось от страха.
Но ученые не остановились на этом. В следующий раз они показали собаке ладонь, но не плашмя, и не ребром, а в промежуточном положении. Собака не понимала, чего ей ждать. Она волновалась и страдала, и, в конце концов, потеряла сознание, упав на пол клетки. Её психика оказалась неприспособленной к пытке неопределенностью и не выдержала.
У млекопитающих существует природный механизм защиты психики от перегрузки. Когда расход энергии на психические затраты переходит барьер, животное перестает реагировать на провоцирующие сигналы – хоть режь, хоть ешь. 95 процентов энергии млекопитающих тратится на «физику» — поддержание физического тела, и пять процентов – на психику. У человека все наоборот: 95 процентов энергии отнимает психика, и пять процентов – физическое тело.
Когда произошел этот скачок? И что ему поспособствовало?»
И снова биологическая ремарка. Смена парадигмы перераспределения энергии, скорее всего, стала возможна благодаря мутации или сочетанному влиянию нескольких мутаций. Эта мутация, возможно, сначала привела к перераспределению энергии 50 на 50, или 60 на 40, или 85 на 15. Однако она оказалась полезной – «энергизация» психики дала колоссальное преимущество в эволюционной борьбе. Мутация закрепилась и усугубилась и, наконец, достигла потолка — 95 на пять – преимущество всегда получали особи, которые лучше шевелили мозгами.

Галапагосский вьюрок – тоже человек?

«Археологи считают, что человеческое общество зародилось 2,5 миллиона лет назад, - увлекает нас дальше доктор Тараданов. - Именно этим временем датируются первые примитивные орудия, найденные рядом с останками человека.
Им возражают антропологи: «Посмотрите на скелет этих останков – это обезьяна!» Современные обезьяны, живущие по соседству с крокодилами, не пьют непосредственно из водоема, как это делают их сородичи, которым больше повезло с ареалом. Они изготавливают примитивные кульки из пальмовых листьев и зачерпывают ими воду. Таким образом, обезьяны используют орудие, но это не делает их людьми.
Да что обезьяны! Галапагосский дятловый вьюрок – уж на что безмозглая птица! — отламывает клювом колючку и использует ее для добывания пищи. Насытившись, вьюрок прячет колючку в трещину какого-нибудь дерева, чтобы перед следующим добыванием пищи прилететь за ним снова.
Так что орудийная деятельность – не показатель человечности, и нужно исходить из антропоморфных особенностей скелета. А они помещают первого человека в промежуток 300-500 тысяч лет назад, что соответствует неандертальцам».
Напомним, что неандертальцы, хоть и были людьми, оказались слепой ветвью эволюции. У нас с ними был общий предок, но мы не их потомки. Ведется дискуссия о возможной эпизодической ассимиляции неандертальцев в более прогрессивных человеческих общинах, состоящих из непосредственных предков современного человека.
«Физиологи же указывают на проблему «маугли» — современные дети, выросшие среди животных, не имеют многого из того, что считается человеческим, - говорит Александр Тараданов. —  Они отстают в развитии, почти не овладевают речью и с трудом социализируется, потому что вся социализация основана и начинается с членораздельной речи!
Раз с нее начинается социализация, то с нее начинается и человек. Членораздельная речь требует определенного устройства гортани, которое появляется только у кроманьонца, приблизительно 50 тысяч лет назад.
Но эта гортань не могла появиться из ниоткуда. Существовала основа, по которой она шла – некая протогортань для проторечи. Но если была проторечь, следовательно, существовала и протосоциализация.
Существует концепция об одновременном возникновении всех этих феноменов – речи, ритуала, первобытного стада, экзогамии. Иначе все попытки объяснить их безрезультатны».

Что взбесило обезьяну? Эволюционный прорыв совершается в состоянии аффекта?

Доктор Тараданов: «Когда Дарвин опубликовал свою теорию, нашлось немало желающих превратить обезьяну в человека. Научить обезьяну говорить – весьма проблематично. Поэтому решили научить ее использовать орудия.
В эксперименте обезьяну помещали в вольер. К потолку подвешивали еду – на веревке. Веревка была такой длины, чтобы обезьяна не могла допрыгнуть до еды. Но достать ее было сравнительно просто, если использовать специально подброшенную в вольер палку.
Проголодавшись, обезьяна прыгала, пытаясь достать еду. Однако прыжки были безрезультатны. Голодная и запыхавшаяся, достаточно попрыгав без всякого толка, обезьяна начинала психовать. Она носилась по клетке, бросалась на прутья, швыряла попавшиеся под руку предметы, в том числе и палку. Однако вскоре силы оставляли ее. Она ложилась и засыпала.
Пробуждение было неприятным. Еще более голодная, чем прежде, обезьяна снова прыгала, и уставала еще быстрее. Снова она валилась на пол без сил и засыпала. В конце концов, она переставала вставать вообще.
Однако если во время истерики ей случайно удавалось, размахивая палкой, сбить еду, она очень быстро понимала, что нужно делать. Теперь у нее не было проблем с получением пищи.
Исследователи открывали вольер. Обезьяна выбегала наружу и убегала в ближайшие джунгли, чтобы найти там банановое дерево, залезть на него и наверху есть бананы. Несмотря на то, что она уже «умела» добывать пищу другим способом. Если же в лесу не было пищи, она возвращалась в вольер и сбивала еду палкой. Однако это была вынужденная мера – обезьяна ненавидела и палку, и вольер, и еду, подвешенную на веревке, — за те страдания, которые они ей причинили.
Когда обезьяна прыгала, она уставала, у нее сбивалось дыхание. При этом пыхтела и кряхтела она на выдохе!»

Истерика как форма социального поведения. Как возник каннибализм?

«Появление хищника, к примеру, леопарда, вызывает бурную реакцию со стороны обезьян, - слушать Александра Ардалионовича все интереснее. - Они вместе «сходят с ума». В условиях кризисной ситуации устраивают истерику и совершают неадекватные поступки. При этом звуки произносятся как на вдохе, так и на выдохе.
Голод также создает напряженную ситуацию и в определенный момент вызывает истерику. Обезьяны бегают и швыряют предметы. Брошенный камень случайно попадает в детеныша или подкравшегося хищника. И тогда решение приходит само собой. Всеядные обезьяны съедают убитого, независимо от степени родства.
Есть версия, что именно отсюда происходит ритуал жертвоприношения (на картинке — ритуал у племени майя). Во всяком случае, его сценарий – истерика, разбрасывание камней, убийство, поедание убитого – наталкивает на подобные аналогии».

Вместо заключения

Итак, мы прошли долгий путь – через нужду, голод и истерику, мы превозмогли все суровые испытания, которые приготовила для нас жестокая природа. Мы приспособились, меняясь от поколения к поколению, и психуя от того, что нам приходится меняться, что неведомая сила движет нами и распоряжается вопреки нашим собственным устремлениям. Мы развили культуру, мы создали цивилизацию, мы трудились то за страх, то за совесть, которую тоже изобрели в свое время.
Биологическое и социальное всегда шли рука об руку. И даже теперь высшим счастьем считается добиться успеха и почивать на лаврах, в окружении теплых шкур, красивых женщин, хороших запахов и вкусной пищи. И даже сейчас нашей главной заботой остается забота о потомстве, под материнской или отцовской любовью скрываются окситоциновые штормы (окситоцин — сложный по структуре гормон, который образуется в головном мозге и выполняет в организме функции, связанные с родами и лактацией) и животная потребность сохранить свои гены – пусть плохонькие – в библиотеке генофонда человечества. Мы — люди, социальные животные. Так ли далеко мы ушли от бананового дерева, как нам кажется? Об этом пойдет речь во второй части беседы с профессором Александром Тарадановым.

Анна Кныш