Sтраница Основного Sмысла

Можно ли понять «человеческий материал», дробя его по характеристикам?

10 февраля 2014 года Гуманитарный журнал опубликовал статью «Парадоксы человеческого материала». Напомним, мы решили найти ученого, который бы препарировал это понятие, разложил его на составные части и, основываясь на объективных данных, поведал бы о степени нашей качественности. Поговорить об этом согласился профессор кафедры социологии Челябинского государственного университета, доктор социологических наук Александр Тараданов. В первой беседе он увлек журналиста Гуманитарного журнала в тему парадоксов антропогенеза (происхождения человека). Разговор остановился на том, что люди – это социальные животные. Прозвучал вопрос: далеко ли человек ушел от бананового дерева? Мы договорились, что дадим на него ответ в следующем материале. Сегодня Гуманитарный журнал публикует вторую часть беседы с профессором Александром Тарадановым.
————————————————————————————————
И вновь я иду на встречу с замечательным человеком, творческим ученым Александром Тарадановым. В прошлый раз мы расстались на патриотической ноте. В ту до жути морозную январскую субботу, в 18 часов 30 минут, через три с половиной часа интереснейшей лекции, я спросила Александра Ардалионовича: «Не жалко Вам было потратить на меня столько времени?» Последовал неожиданный ответ: «Я потратил это время не на Вас, а на Россию». Россия это заметила, и потребовала еще. Мы снова проговорили больше трех часов и рассмотрели такие важнейшие аспекты социальной жизни человека, как ритуал, стереотип, культ, семью, трудовую реализацию, гражданскую позицию. Наше интервью представляет собой попытку академического осмысления в сущности неакадемического понятия — «человеческий материал».
«Единственное, что можно с определенностью сказать о природе человека, это то, что она меняется», - заметил однажды непревзойденный знаток человеческой души и мастер афоризмов Оскар Уайльд. Но изменение это происходит в соответствии с определенными закономерностями. И одна из таких закономерностей – успешное биологическое дает начало социальному.
«Социальное – это патология биологического развития, — говорит Александр Тараданов. — Биологическая жизнь обезьян вела их к гибели (вымиранию вида). Когда изменилась пищевая ситуация, стереотипы, которые были наработаны, перестали давать биологический результат.
Биология сделала возможной истерику – патологическое состояние, в рамках которого обнаружились элементы, приводящие к получению биологического результата. Эти элементы закрепились и стали нормой».

Культ, стереотип, верование – производные ритуала
«Что происходит после ритуального действия, позволившего получить технологию выживания? – Александр Ардалионович вновь увлекает нас в культурологические джунгли. – Происходит формирование социальной системы. Из ритуала возникает культ – требование делать «так, здесь и тогда», определенным образом, в определенном месте, в определенное время. На биологическом уровне любой успешный поведенческий акт стереотипизируется, и в дальнейшем биологический организм стремится повторить его в тех же условиях».
Фундаментальную значимость последнего предложения сложно переоценить. Только вдумайтесь! Любой успешный поведенческий акт стереотипизируется, и организм стремится повторить его снова! Но что является успехом с точки зрения биологического организма? Состояние физиологического благополучия, положительный баланс глюкозы, чувство мышечной расслабленности, ощущение тепла, повышенная концентрация «гормонов удовольствия» – эндорфинов, энкефалинов, и медиаторов психоэмоционального возбуждения – дофамина и норадреналина.
Эти немногочисленные базовые биологические удовольствия дают плодородную почву для формирования всевозможных аддикций (зависимостей). Некоторые люди одержимы сексом, другие – пищей, третьи – отношениями, четвертые – властью. Кто-то вдыхает белые дорожки, кто-то гонит волшебные молекулы по венам, кто-то ни дня не может провести без порно, кто-то зависит от внимания окружающих: «And every humour has his own adjunct pleasure…» — «И каждый обрести свое стремится…» (Шекспир, сонет 91).
Но цепь не крепче самого слабого звена… Можно много и долго говорить о человеческом материале, но вряд ли разговор получится честным, если вырвать его из биологического (в первую очередь, биохимического!) контекста.
Однако предоставим слово Александру Тараданову:
«Стереотипизация происходит и с ритуалом. Массовый психоз с определенным набором поведенческих актов, давший пищевой результат, становится первым социальным стереотипом, или культом. Из культа вырастает культура как «набор» для выживания: камни, которыми разбрасывались, звуки, которые издавались, место, где все это происходило.
Одновременно с культурой из культа вырастает религия, или верование. Если культура составляет вечно поведенческое следствие ритуала (материально-поведенческое), то религия – его психоэмоциональное следствие, психоэмоциональный стереотип.
Оба стереотипа – культурный и религиозный – произошли из ритуала. Они пронизаны друг другом, но впоследствии каждый идет своей дорогой».
Любопытно сравнить эти две производные сегодня. Массовую культуру (как и культуру вообще) зачастую противопоставляют религии. Вспомним суровый суд инквизиторов Средневековья: «Создание ложных образов есть поклонение Дьяволу». Но, оказывается, что богемная разнузданность и монастырская аскеза – две стороны одной медали, просто медаль эта – человек – слишком уж многомерна.

Запреты и социальные нормы. Разгул детенышей — чего не знал Тургенев, когда писал «Отцы и дети»
«Если есть культ – «так, здесь и тогда», значит, появляется и табу – «не так, не здесь, не тогда», — говорит Тараданов. — Запреты и социальные нормы тоже произошли из ритуала. Но что, если ритуал слишком жесток? Где база для развития? Как происходит изменение?
Ответ – игра. Почему у детенышей есть возможность нарушать правила, выходить за рамки стереотипов? Потому что они делают это в игре. У них гораздо меньше потребностей, и забота об удовлетворении этого минимума занимает родителей. Над ними в меньшей степени довлеет социализация. Следовательно, у детенышей есть пространство для маневра.
Но и у этого маневра есть ограничение – ведь в играх детеныши копируют поведение родителей. Играя в мать или отца, они создают модели, паттерны, которых не было у родителей. Когда детеныши входят в пору созревания, у них уже есть паттерны изменения».
Получается, не стоило старику Тургеневу так уж драматизировать конфликт «отцов» и «детей». Этот конфликт неизбежен, потому что дети другие. Но они и должны быть другими, иначе развития не состоится.

Социальные институты: семья как юридический нонсенс
«Два с половиной миллиона лет назад общество было слито, а коллективное бессознательное не дробилось между социальными институтами, - продолжает Александр Ардалионович. – Социальные институты появились 10-15 тысяч лет назад. Одновременно возникли особи, которые реализовывали конкретную институциональную составляющую (институт культуры, институт религии, институт хозяйства).
Следствие: не получается понять человеческий материал, если дробить его по характеристикам. Типичный пример типичной неудачи характеристического подхода – это проблема семьи».
Как утверждает Александр Тараданов, юридического понятия семьи не существует: «Сегодняшний постулат – семья едина в трех ипостасях:как социальный институт, как малая группа, как сфера личностной реализации. Эти три сферы противоречат друг другу. Каждая из этих сфер содержит противоречия сама по себе.
Институт семьи вступает в противоречивые отношения с другими социальными институтами. Например, для института образования лучше, когда семья рожает небольшое количество девочек. Девочки более прилежны. А чем меньше девочек в семье, тем больше заботы и возможностей достается каждой. Для силовых структур – напротив, лучше, если будет больше туповатых мальчишек, то есть пушечное мясо, которое исполняет приказы и не задает вопросов.
Государству нужна многодетная семья (солдаты, рабочая сила). Но самой семье много детей не нужно – от них одни проблемы и помехи в личностной реализации. Чем больше детей, тем ниже уровень материального благополучия. Такой вот клубок противоречий…
В начале 90-х годов семейная ситуация в России ухудшилась – увеличилось количество самоубийств и разводов, упала рождаемость, особенно в промышленно развитых регионах (городское население). Получила развитие концепция государственной поддержки семей, попавших в сложную ситуацию. Что в итоге? В 1992 году у нас было два детдома. В 2014 – их 17. И не будем забывать, что это социально мало адаптированные дети».
Социология, как и Восток, дело тонкое. Мне так и не удалось до конца разобраться во всех противоречиях, предлагаемых к рассмотрению моим ученым визави. С одной стороны, Александр Ардалионович пессимистично настроен в отношении социально-экономических последствий материальной поддержки неблагополучных и малообеспеченных семей: «Будущего у общества, ориентированного на такую социальную категорию, нет». Он также констатирует факт массового злоупотребления этой поддержкой: «Существует огромное количество людей, кормящихся вокруг социального неблагополучия». С другой стороны, где критерии для установления факта злоупотребления? И кто судьи? Мусорщик Альфред Дулиттл, отец главной героини «Пигмалиона» Бернарда Шоу говорит так: «Что есть я? Я один из недостойных бедняков: вот, что я такое. Но мои нужды так же велики, как нужды самой достойной вдовы, которая еженедельно получает деньги от шести разных благотворительных обществ за смерть одного мужа. Мне нужно не меньше, чем достойному человеку. Мне нужно больше».

Семья по Гегелю и материнский капитал
«Семейное благополучие – один из основных показателей человеческого материала», - убежден Тараданов. Под благополучием он понимает наличие семейного лада – психологического, экономического, физиологического комфорта супругов.
«Существует множество классификаций семей, — поясняет доктор Траданов. — Мне ближе классификация Гегеля. По Гегелю семьи бывают действительные и недействительные. Действительная семья решает проблемы воспроизводства и социализации. Решение только одной из этих проблем не делает семью действительной.
К примеру, в многодетной семье решена проблема воспроизводства. Однако дети не социализированы. Обратная ситуация – в так называемой «западной» семье: благополучная семья успешно воспитывает ребенка или двух. Однако она не обеспечивает воспроизводства.
По результатам многолетних исследований, только 10 процентов семей являются действительными. На действительность семьи не влияют уровень дохода, разница в возрасте супругов, место проживания (город или село). Четко прослеживается «наследственная» закономерность – действительная семья происходит от действительной семьи. Это дает социальную технологию управления процессами семейного благополучия. Технология эта заключается в том, чтобы в момент нестабильности, когда в силу ряда обстоятельств, семья может перестать быть действительной, предложить технологическое решение.
К примеру, семья уже завела одного ребенка и сомневается, заводить ли второго. В этот момент появляемся мы и дарим семье корову. Почему корову? Потому что семья живет в деревне. Мы оказываем материальную помощь, и у семьи появляется больше шансов на выживание».
Тараданов считает, что начинать помогать семьям нужно с «депрессивных» территорий, где низкий уровень жизни населения. Каким образом помочь семьям, которые живут в современном постиндустриальном обществе, то есть в городе, Александр Ардалионович пока не придумал. Но работает над этим.
«Опрос свердловчан в 2007 году показал, что материнский капитал в размере 250 тысяч рублей не стимулирует рождаемость. А какая сумма стимулирует? Полтора миллиона рублей поможет поднять демографический энтузиазм жителя такого мегаполиса, как Екатеринбург».

Трудовая реализация: слинять или стресс – первая реакция на список обязанностей!
«В 2008 году мы провели исследование на одном машиностроительном заводе, — рассказывает Александр Ардалионович. – К нам обратилось руководство предприятия с такой проблемой. Загруженность полная, все непроизводственные расходы исключены, зарплату рабочие получают вовремя, соцпакет. Но нет сдвигов по уровню производительности и качества.
Очевидно, причина – человеческий фактор.
Приехав на место, наша команда ученых-социологов первым делом обнаружила табличку с гордым названием «Миссия», на которой перечислялись обязанности рабочих: «Работник нашего завода должен…» Вот вам и человеческий фактор! Работник много должен. А какая первая человеческая реакция, когда вы много чего-то должны? Слинять. Избавиться от груза обязанностей. Или еще хуже – стресс.
Идеальный работник, который не опаздывает, не ворует, работает от звонка до звонка – это робот. Нужно исключить лишнее и оставить сущее.
Миссию переделали, но грянул кризис. Так что стало трудно говорить о каких-то результатах».

Трудовая мотивация – наше всё
«Показатель качества человеческого материала с трудовой точки зрения – уровень трудовой мотивации, — продолжает Тараданов. — Заводу нужен мотивированный работник. Трудовая мотивация складывается из двух компонентов: 1) интерес к работе; 2) внедрение новых идей – работник создает вещи, которые нужны и применяются.
Какие факторы влияют на трудовую мотивацию? Безусловно, зарплата. Интерес к работе увеличивается с ростом зарплаты, однако, только до определенного момента. После – рост зарплаты перестает стимулировать качество работы.
Внедрение новых идей в практику – также очень важный показатель трудовой реализации. Ведь в пределе отсутствия практики мы получаем Обломова – человека, которому все интересно, но который ничего не делает.
По соотношению этих двух показателей (интерес к работе и внедрение идей в практику) получаем четыре группы рабочих:
1) есть и то, и другое – 13 процентов;
2) есть только интерес («любители») – 14 процентов;
3) есть только внедрение идей («практики») – 14 процентов;
4) нет ни того, ни другого – все остальные.
Уровень трудовой мотивации вычисляем как сумму всех процентов, взяв одну вторую от «любителей» и от «практиков» — то есть по 7 процентов: 13+7+7 = 27 процентов.
Для сравнения: у учителей уровень трудовой мотивации 56 процентов, причем на первом месте – моральная мотивация (знаки отличия, признание). Структура трудовой мотивации отличается от завода:
Первая группа (интерес + внедрение) составляет 25 процентов, группа «практиков» – 50 процентов, группа «любителей» – всего несколько процентов. Высокий процент «практиков» отражает современные тенденции в сфере образования: учителя загнали в показатели, формальное внедрение «проектов».
- А как же люди творческих профессий, — спрашиваю с сомнением в голосе, — неужто их тоже можно измерить?
«Люди творческих профессий – столпы культуры. Они остались детьми, став взрослыми и сумели вырваться из ритуала повседневности» — отвечает Александр Ардалионович, и видимо, это означает «нет, их нельзя измерить».
По собственному опыту могу сказать, что мотивация у творческого человека принимает только два значения: 0 (когда ее нет) и 1 (или 100 процентов, когда она есть). Гонорар весьма опосредованно влияет на мотивацию, и матрица этого опосредования лежит где-то в сфере физиологического удовольствия. Отсутствие условий комфорта (банально, не выспался) означает коллапс мотивации.
Таким образом, с определенного возраста наблюдается поразительно тесная зависимость между физическим самочувствием и уровнем мотивации и продуктивности. Попытки форсировать продуктивность путем приема специфических препаратов в первые два-три дня дают хороший прирост работоспособности, однако впоследствии приводят организм к истощению – физическому и психоэмоциональному.
Но именно этот режим работы является оптимальным для «творческого организма», и воспроизводится даже в отсутствии фармакологического воздействия, которое выступает лишь в качестве «катализатора» лабильности нервной системы.

Патриотическое качество человеческого материала
«Патриотический показатель, на мой взгляд, всего один – что для вас место, где вы живете? — говорит Александр Тараданов. — Хотите ли вы здесь жить, или нет. Если да, вы стремитесь улучшать среду обитания. Если нет – вы говорите, что все плохо, и «валите» при первой возможности.
На предмет патриотизма были исследованы жители Карабаша. Удивительные результаты! Оказалось, что патриотизм определяется качеством семейной жизни. Для желающих «свалить» характерна отрицательная оценка заключенного брака, и, наоборот, патриот – как правило, счастливый семьянин.
Высокий уровень доходов, как выяснилось, отрицательно влияет на патриотизм. Той части населения, у которой высокий уровень доходов, не нравится жить в Карабаше».
Если у вас много денег, Карабаш – вряд ли предел мечтаний. Ну а если у вас нет денег, патриотизм вполне годится как вариант психологической защиты.

Анна Кныш

—————————————————————————————————-
Как мы ни старались «вытянуть» из Александра Тараданова более конкретные оценки «человеческого материала», он этого делать не стал. Гуманитарный журнал хорошо его понимает: такой подход – на грани сегрегации (от позднелатинского segregatio — отделение), политики принудительного отделения какой-либо группы населения, формы расовой дискриминации. И тут, конечно, легко перейти грань дозволенного. В принципе, любой думающий человек сам может взять критерии Тараданова, наложить их на изучаемую группу и сделать выводы. Посмотреть, например, где выше, а где ниже производительность труда. Но проблема современной цивилизации в том, что привычные метрики (деньги, производство) уже устарели. До конца XX века люди боролись за выживание. Эта проблема была решена, и теперь мы страдаем от избытка всего – пищи, вещей, информации. Каковы теперь должны быть человеческие метрики? На этот вопрос мы постараемся ответить в ближайшем будущем, в рамках поиска на Sтранице Основного Sмысла Гуманитарного журнала.

———————————