Мой дневник
Будулай из Черлака
В Челябинске готовится к выпуску книга недавно ушедшего из жизни поэта и главы цыганской автономии Южного Урала Александра Максимова. На минувшей неделе я отдал в издательство свои воспоминания об этом неординарном человеке.
Он появился в редакции «Челябинского рабочего» в сентябре 2010-го — жгуче-черный, статный, с доброй искринкой в глазах. Видно было, что внутри этого человека — вулкан, и он его сдерживает. Адвокат Сергей Лесник представил своего спутника: Александр Максимов, поэт. Гости сообщили, что решили создать цыганскую культурную автономию, пришли посоветоваться, как это сделать. Именно в те дни я начал работать над книгой «Планета Южный Урал. Живая энциклопедия народов Челябинской области», поэтому очень обрадовался визиту цыганского барона. Уже через пару минут Александр Леонидович улыбался не только глазами и подписывал мне свою поэтическую книгу «Я прощать учусь». «Это кто такой симпатичный?» — спросили меня редакционные женщины. «Это наш Будулай», — отшутился я тогда. А чуть позже понял, что Максимову это имя очень подходит.
В цыганском языке есть слово «романипэ» — цыганский дух, цыганская душа. Она живет в чудесной стране Романистан. Где такая страна? «Нигде и всюду!» — отвечают цыгане. Всюду, где живет этот загадочный народ. Его представители впитывают в себя религию и культуру 
той страны, где остановились, но при этом остаются цыганами. Я в этом не раз убеждался за годы, которые отвела жизнь на общение с Александром Максимовым, вплоть до его неожиданной, какой-то нелогичной и обидной кончины в феврале этого года.
Я буду его помнить. Помнить, как мы в первый раз сидели в большом доме с высоченными потолками и лепниной (это своего рода стандарт состоятельных цыган) на северо-востоке Челябинска. Спрятавшись в прохладе от летнего зноя, ели арбуз и шашлыки. Хозяин угощал меня холодным пивом, а сам пил только кофе. Он рассказал, что появился на свет в 1959-м, в городе Пржевальске (Киргизия), но своей родиной считает поселок Черлак Омской области, где прошло детство. Там похоронены предки, там чувствует себя, как дома. Хотя цыгане остаются цыганами, на месте им не сидится, и в 1988-м на Южный Урал Максимов приехал уже из казахстанского Темиртау. После развода с женой он жил с сыном Сергеем. Видя, как парень любит автомобили (они сейчас для молодых цыган, как раньше 
лошади), хочет быть механиком, отец купил ему старенькие «Жигули» третьей модели, и Сергей с друзьями стал целыми днями «ремонтировать» эту машину. Сейчас на плечах этого парня забота об отчем доме. В Челябинске жила и мама Александра Леонидовича. Во время нашей встречи она звонила сыну, тот ласково называл ее мамулей и обещал заехать. Через несколько месяцев Максимов позвонил и сообщил, что мама умерла. Сын увез ее в Черлак…
У Александра Леонидовича был свой небольшой бизнес, но все люди, знавшие его, понимали, что истинное призвание Максимова — поэзия. Он окончил Высшие литературные курсы в Москве, всю жизнь занимался самообразованием. В книге, которую мне подарил поэт, собраны настоящие, трогающие душу стихи. В том числе обжигающие строки:
«Пустота… потухшими глазами,
На костер судьбы своей гляжу —
Жаркий, пожирающий все пламень.
Пробил час. Я на костер вхожу».
Александр Леонидович считал своей миссией изучение Священного писания, «лечение страны и людей», приобщение их к христианской культуре. Московская группа «Колючая Россия» поет песни православного поэта Максимова. В одной есть слова: «Без веры народ — толпа или сброд». Александр Леонидович читал нам свои стихи, говорил о Боге («Христос пролил 
святую кровь и для цыган!»). А затем пришел ко мне с очаровательной спутницей. «Лена», — представилась она. Глядя на счастливые глаза Максимова, я понял, что мой друг, полюбив русскую женщину, стал настоящим Будулаем. Они охотно делились с нами своим счастьем. Мы не раз бывали в доме на улице Вязовой. Сначала это были дни рождения, а потом начались теперь уже полулегендарные квартирники в доме цыганского барона. 
Это слово друзья Максимова произносили негромко, чаще полушепотом. В нем было что-то таинственное, и всем это нравилось, хотелось быть причастным к чему-то близкому и в то же время загадочному. Областное телевидение даже сняло о Максимове фильм с каламбурным названием — «Цыганский Байрон». Хотя Александр Леонидович еще во время нашей первой встречи пояснил, что на самом деле никаких цыганских баронов нет. Этот термин используется ромами только последние десятки лет, и далеко не всеми. Заимствованное из романтической литературы слово бесконечно воспроизводят журналисты. Как оказалось, оно употребляется специально для общения с нецыганами. «На самом деле, — пояснял Александ Максимов, — барон — это глава табора, вожак. Баро по-цыгански — больший. Мы говорим “баро ром”. А европейцы добавили букву «н» и сделали вожака носителем какого-то мифического титула. На деле же существует лишь цыганский суд. На него меня обязательно зовут».
До встречи с Максимовым у меня, как и у большинства россиян, было достаточно стандартное, навеянное кинематографом и литературой представление о цыганах. С одной стороны — горячие пляски у костра, роковая любовь. С другой — нищета, попрошайничество на улицах, продажа наркотиков и «цыганского золота», а за всем этим — классические толстые бароны с длинными волосами и перстнями на руках, на которых обычно изображена голова лошади или подкова. В их ряду Максимов нетипичен. «А какие цыгане на самом деле?» — спрашивал я у Александра Леонидовича. Он отвечал обстоятельно. Когда происходит конфликт, собираются цыгане другого клана, чтобы все рассудить, как на божьем суде. Каждый говорит свое мнение, 
человеку объясняют, в чем он прав, в чем не прав. Дают время на исправление ошибок. Должен деньги — отдай. Если с оппонента упадет хоть волос — все претензии к тебе. Если не удается убедить, цыган берет икону Богородицы и клянется, и ромы от него отступаются. Если он не прав — понесет грех перед Богом. «Самое страшное для цыгана наказание — быть изгнанным из нашей среды, — пояснял мне Александр Леонидович. — Изгнанника не пустят в дом, не помогут и не заговорят с ним. Для своих он — чужой, для остальных — вор, а то и хуже. Некуда податься такому человеку, он между двух огней. Главная ценность для нас — собственная честь и верность своему народу».
Постепенно цыгане становятся оседлыми, но остаются собой. Как говорил Александр Максимов, они продолжают поддерживать этическое состояние своей души. У всех ромов есть общее начало — доброжелательность, гостеприимность. Если зашел гость — дай ему все, что есть на столе и в печи (поэтому хозяйки всегда готовят больше еды). Если появлялся беглец, преследуемый, ромы 
его всегда принимали и спасали. Если цыган соврал — на это есть Бог. Если люди узнают, что обманул — позор роду. Внуку могут сказать, что твой дедушка клялся фальшиво. Все достоинства идут от религиозности нации. Цыгане — как дети, они не поглощают истины умом, а просто чувствуют: здесь — Бог, а здесь — черт.
Выслушав все это, я не мог не спросить у своего друга о том, как такая религиозность сочетается с мошенничеством и воровством. Александру Леонидовичу на этот вопрос отвечать было трудно. Мол, ромы — народ-изгой, и не было большого греха, если люди из табора брали у местных кур, чтобы накормить детей. То есть до последнего времени мошенничество по цыганским понятиям было не зазорным. Сейчас оно сообществом ромов однозначно осуждается.
Максимов был настоящим сыном своего народа. И одновременно был его отцом и пророком. В одну из последних встреч Александр Леонидович рассказал о чуде, произошедшем в Черлаке. Под простенькой картиной, хранящейся в их доме, они неожиданно обнаружили настоящую икону. Ее спрятала бабушка в пору лихолетья, когда преследовали верующих и сносили храмы. В этой находке был какой-то глубокий смысл. Словно 
человек получил духовные силы на свершение главного подвига своей жизни. Ведь, создав цыганскую автономию, он взвалил на себя непосильную ношу. Максимов решил объединить всех цыган — своих и приезжих, кочевых и оседлых, «правильных» и «неправильных». Причем объединить не только для сохранения своей культуры, корней, как это происходит с другими народами Южного Урала. В случае с ромами на моего друга и национальную автономию легла еще и ответственная роль по социализации цыган, приобщению их к российскому (южноуральскому, челябинскому) обществу, по возвращению в цивилизованное, правовое поле. Цыган обвиняют во всех смертных грехах, а они, повально безграмотные, в социальном плане сами беззащитны, как дети. Им требуется элементарная поддержка. Но для начала, говорил Александр Максимов, многим надо помочь справиться с нищетой — собрать и доставить им вещи, привезти дров, купить корову, снарядить детей в школу.
Попытки «вернуть цыган в лоно церкви» в российской истории предпринимались не раз. Но упор делался на запретительные и карательные меры (Александр Леонидович говорил, что за 500 лет, в течение которых ромы живут в России, не было принято ни одного закона, облегчающего им жизнь). А потом власти махнули на них рукой и стали делать вид, что цыганской проблемы не существует. Политики постсоветской России вообще не вспоминали о проблемах этого народа. Долгое время не было и речи о каких-то программах поддержки и социализации. Мало того, с цыганами «слуги народа» не встречались и не встречаются даже перед выборами, ничего им не обещают. Да и чего ради стараться, если многие нигде не прописаны, их как избирателей не существует. «Может, нам в Народный фронт вступить? — смеялся Александр Максимов. — И тогда власти увидят наши проблемы. Один я не смогу помочь всем нуждающимся. Тут нужен не просто культурный центр, не просто автономия, а программа экономической, правовой и социальной поддержки. В федеральном бюджете, говорят, предусматриваются деньги на национально-культурные автономии. А дадут ли их нам, южноуральским цыганам?» Можно, продолжал он, передать ромам земли под фермерские 
хозяйства. Есть хорошая идея — организовать в области предприятие по разведению коней. Такое настоящее цыганское дело может поддержать многие нуждающиеся семьи. В Ржеве цыганам дали землю, деньги. Они строят конезавод, этим занимается знаменитый Василий Васильев (Яшка-цыган из «Неуловимых мстителей» — на снимке). Можно вспомнить и указ президента о выделении земли многодетным семьям. Цыганские семьи как раз такие! Ну, а в том, что будет поддержка по линии Всемирного цыганского конгресса, Максимов не сомневался.
Он поддерживал юные таланты, помогал заблудшим, мирил ссорящихся. Активно участвовал в жизни цыган России. Побывал на семинаре в Волгограде по интеграции ромов в современное общество. Александр Леонидович с надеждой показывал мне постановление правительства РФ о поддержке своего народа. «Пойду в администрацию области, — сказал он, — здесь написано, что они обязаны нам помогать». Чиновники долго водили его за нос. И ничем не помогли. Мне кажется, это тоже повлияло на ранний уход из жизни этого сильного и доброго человека, настоящего уральского Будулая…
