Sтраница Основного Sмысла

О гуманитарных основах евразийской цивилизации, часть первая

События последних лет показали, кто у России настоящие друзья. Сам ход истории вынес на первый план евразийскую идею. Она стала для россиян понятнее, но пока воспринимается на эмоциональном уровне. Нам и другим обитателям евразийского пространства пора вспомнить общую историю, культуру, сформулировать гуманитарные основы и смыслы Евразии как особой цивилизации. Об этом мы беседуем с основателем и первым деканом факультета Евразии и Востока Челябинского государственного университета, кандидатом философских наук Галиной Сачко.

Страна-мост

- Галина Владимировна, готовы ли мы воспользоваться подсказкой истории?
- Я воспринимаю происходящее «с чувством глубокого удовлетворения». 17 лет назад, когда наш факультет только образовывался, надо было пояснять, что мир будет другим, что в начале XXI века станет меняться его главный центр. Он начнет перемещаться с Запада на Восток, в сторону Азии. Сейчас это уже очевидно не только для людей, занимающихся наукой, но и для широкой общественности.
Если Вы подумали, что я заговорю об осложнившихся отношениях с Западом и конкретно – с Соединенными Штатами Америки, то это не совсем так. Все это  упомяну только косвенно. На самом деле главные события происходят с азиатским миром. С Китаем, который активно продвигается на роль нового мирового лидера, хотя, конечно, официально об этом нигде не упоминает. Если посмотреть материалы последнего, XVII съезда Компартии Китая, то там прямо говорится: гегемоном не будем, но мы большая страна, ответственная за все, что происходит в мире.
- Это такой китайский стиль.
- Конечно! Это конфуцианский стиль. Но мы-то все понимаем, и есть экономисты, которые уже указывают даты, по крайней мере – десятилетия, когда Китай сравняется по своим экономическим показателям с США и начнет их опережать. Роль Поднебесной становится понятной, и сейчас мы, Россия и Китай, перешли на новый уровень отношений, он называется стратегическим партнерством. Когда в Китае составляются договоры, там каждое слово весомо. Могут быть отношения, добрососедские отношения. И добавка слово «стратегическое» — очень существенна, это значит, договор рассчитан на долгий период, на масштабную взаимную деятельность.
Здесь никому ничего доказывать не надо. Даже сидя в Челябинске, мы видим, какие происходят события, как расширяются наши контакты. Это уже не отдельные проекты, с каким-нибудь заводом, а совместная деятельность. Через нас будет проходить, образно говоря, новый Шелковый путь, Китай в нем чрезвычайно заинтересован.
- Скоростная железная дорога, о которой Вы говорите, пройдет из Пекина в Москву через Челябинск. Но она пойдет и до Лондона. И здесь критики нашей политики и евразийской идеи говорят: Россия станет полустанком, транзитным перекрестком на пути из Азии, Китая, в Европу. То есть, Европа – это Европа, Азия – Азия, а мы между ними, какой-то мостик…
- Очень хороший вопрос. Все зависит от того, как к этому относиться, с какой точки зрения смотреть. Если хочется говорить уничижительно, тогда можно вкладывать соответствующий смысл — что мы сами по себе ничего не представляем, мы только некое пространство, через которое будут общаться великие державы. Но это глупость, особенно с точки зрения геополитики: если есть такая потребность, то это как раз и превращает государство, которое владеет территорией, в очень значимое. Все мы когда-то учили нашу историю и помним, что Киевская Русь, которая должна была объединить разрозненные княжества, могла быть единым государством, только успешно реализуя свою геополитическую миссию — обеспечивать дорогу из варяг в греки. Но именно разрозненность маленьких унитарных государств, удельных княжеств, не позволила обеспечить безопасность пути. Поэтому как единое государство Киевская Русь не состоялась и в конечном итоге распалась. Этой миссией, имеющейся у него в силу географического пространства, государство всегда дорожит. Здесь сразу вступают в силу все сакральные моменты. Об этой миссии мои любимые евразийцы писали именно как о Богом данном преимуществе. Мы связующий мост, если хотите. А вообще, как жить без мостов? Они всегда нужны, чтобы связывать берега, разные народы. Мы связующий мост во всех смыслах – между разными цивилизациями, Западом и Востоком, между континентами. Если хотите, это наша историческая миссия и даже награда, данная свыше. Это выбрать невозможно! Это дается испокон веку, с древних времен, или не дается.
- Наших с вами любимых евразийцев критикуют российские интеллектуалы, воспитанные в западных традициях. Один из них сказал примерно так: мост – это хорошо, но я не хочу на нем жить — по нему едут машины, от них — выхлопные газы. Хочется, чтобы Россия воспринималась не просто как мост между всем известными цивилизациями, а тоже самоценной цивилизацией. Но этого понимания до сих пор нет.
- На Западе нас никогда не воспринимали как полноценных европейцев, Россию изучают в институтах, научных центрах с названием «ориенталистика», то есть «востоковедение». И на Востоке нас никогда не причисляли к своей цивилизации, мы для них больше европейцы. Мы являемся тем третьим, чего нет ни на Западе, ни на Востоке, то есть Евразией. И без нас, понимающих тех и других, содержащих в себе гены, культуру, лексику и психологические черты тех и других, они не смогут договориться.
Без Евразии Запад и Восток не найдут общего языка. Предположим, человек считает, что он русский, самодостаточный. Но если ему надо говорить с Китаем, необходим переводчик. Западному человеку для общения с Китаем тоже нужен переводчик. Если хотите, мы — профессиональные переводчики, которые связывают Запад и Восток. Мы владеем тем и другим языком, той и другой культурой, тем и другим цивилизационным кодом. Это подтверждает история.

«А если еще поскрести, найдешь китайца»

- В силу исторических причин россиянам более известны и понятны их общие корни с Европой – в культуре, образовании. Есть они и с Азией, это тоже нашло отражение в историографии, культурологи, философии, но не в таком объеме. Восполняя пробел, Лев Гумилев показывал историю народов Евразии так же, как историю Европы. Но пока об этом больше знают специалисты. В массовом сознании до сих пор нет понимания нашей исторической, культурной связи с Азией и, в частности, с Китаем.
- В силу нашего прозападного образования (оно было заимствовано, когда в Россию в эпоху Петра I пришли первые университеты) такая традиция сохраняется. Из-за этого мы менее внимательны к Востоку, к нашим восточным корням. Но информация сейчас проникает и на уровень обыденного сознания. Например, все хоть как-то слышали, что «поскреби русского, найдешь татарина».
- Но не китайца же!
- А я этот афоризм дальше продолжаю: «А если еще больше поскрести, найдешь китайца!» Это можно объяснить монгольским периодом, когда пассионарные, скачущие завоеватели присоединяли к себе все новые и новые территории. Мало кому известно, что они скакали с того места, где у них под вассалитетом была часть Китая. Чтобы оставлять своих уполномоченных на территориях вновь завоеванных государств, они брали китайских чиновников, потому что сами (Чингисхан это понимал) не могли без посредников контактировать с оседлыми народами. А китайская цивилизация — древняя, чиновники там с VIII века (монгольская империя образовалась позже) сдавали экзамен. Говоря современным языком, они были высококомпетентными управленцами. Китайцев ставили в качестве своих уполномоченных, в том числе в России — Киевской Руси. Когда мы после монгольской империи наследовали не только ее земли, но и государственное территориальное управление, там как раз был «китайский след».
А теперь после высоких материй скажу банальную бытовую вещь: русские пельмени — это китайская пища.
- И гармошка тоже!
- И матрешка!
- И порох!
- И бумага — это для всего мира, но мы сейчас ищем «китайский след» именно в России.
- Здесь не обойтись без понимания места Китая и России в системе мировых цивилизаций. Академические философы выделяют два основных типа цивилизаций – традиционалистскую и техногенную (западную). Есть также смешанные цивилизации, несущие черты той и другой.
- Мир, при всей его глобальной биполярности, симметричности, гармонии (она всегда бывает между полюсами), содержит много переходов от одного к другому — от добра к злу, от темноты к свету и так далее. Согласно евразийской идее даже биполярность не исключает цветущей сложности мира. Он чрезвычайно разнообразен! Есть цивилизации, культуры, страны, которые ориентируются на модернизацию, отвергая традиционализм. Они считают, что обществу нужно постоянно обновляться, развиваться, прежде всего — в техническом отношении. Это некий путь прогресса, в основе которого лежит наука и техника. Для таких стран важна в первую очередь модернизация - движение вперед, дальше, выше. Вторые страны максимально, насколько возможно, придерживаются традиционализма. Там движения вперед, движения времени даже не существует. Нам этого не понять, здесь мы похожи на Европу, у нас тоже есть время, которое куда-то движется. Теоретическая физика со времен Эйнштейна понимает, что время — такой же атрибут, который не является абсолютным. Есть пространство и движение — есть время, нет пространства и движения — нет времени. А на Востоке понятие времени совершенно другое. Для них оно — сейчас, здесь и всегда. В этом смысле современному русскому человеку трудно понять китайца и японца и любого человека традиционного склада, для которого прошлое не ушло, оно здесь. И будущее тоже закладывается сейчас. У них иное отношение ко времени, и они иначе смотрят на традиции, для них это нечто сакральное, незыблемое. И, наконец, есть третий вариант цивилизации, когда признаются и традиции (для внутреннего, духовного существования и совершенствования), и модернизация — потому что приходится жить на этой планете, в конкретных международных отношениях. Поэтому мы модернизируемся.
Одним словом, есть три вектора: cтремление как можно дольше существовать в традициях, это делают отдельные арабские и азиатские страны; стремление бежать только вперед — это Запад; ну, и наконец, стремление как-то все сочетать — это современный Китай.
- И современная Россия.
- Да, она тоже должна идти этим путем. Ей сам Бог это велел в силу того, что она Евро-Азия.

Языки диалога и мира

- Сочетание таких начал и определяло развитие культуры России. И сейчас все это актуализируется. Нужна уже не наука, а искусство, чтобы на таком сочетании выстроить какое-то новое качество. Как факультет Евразии и Востока может поучаствовать в этих новейших цивилизационных процессах? Каких специалистов будете готовить?
- Мы с вами увидели, что мир становится все более тесным. Планета уже не представляется такой огромной, когда можно не толкаться локтями. Поэтому нам, России, большой стране между Западом и Востоком, нужно в этих реалиях жить. Спускаясь с абстрактных рассуждений на реалии сегодняшнего дня, хочу сказать, что все происходящее доказывает потребность в новых кадрах, новых специалистах. Они должны не просто жить в изменившемся мире, а работать, овладевать определенными профессиями, компетенциями и т.д. Если мы не интересуемся Китаем, то он очень интересуется нами. И не надо здесь ничего идеализировать, что это наш партнер, друг или, как пели в советское время: «Москва — Пекин, русский и китаец — братья навек». Нет, и раньше такого не было, просто не говорили открыто, и сейчас тем более не так. Наша планета сжимается, как шагреневая кожа, ее уже мало для больших игроков с возрастающим населением, потребностями, но все равно приходится в этом сложном мире искать себе партнеров, долговременных или временных, даже искать контакты с конкурентами, не называя их врагами. По сути дела, сейчас все человечество — это некая единая масса, где нужно овладевать бесконечными межкультурными контактами. Какую бы профессию не выбирал молодой человек, ему не удастся замкнуться в рамках только знания российской культуры или русского языка. Отсюда стремление наших студентов познавать иностранные языки. Всем понятно, что роль языка международного общения сейчас играет английский, но в силу указанных выше причин это время проходит. И серьезные люди, которые делают прогнозы (к таковым я отношу не политологов, а тех, кто занимается информационными технологиями), говорят, что в геометрической прогрессии нарастающего информационного бума ни английский, ни какой-то другой язык не способны вмещать информацию, и мы будем переходить к тому языку, который более емкий. Это язык иероглифов.
Иероглиф — не буква (мы привыкли к европейским языкам, когда из букв составляется слово), он может передавать даже не фразу, а целый смысл. Все зависит от того, сколько ты освоил иероглифов. 200 уже достаточно для бытового общения, если ты хочешь быть специалистом, тебе надо две тысячи и т.д. Поэтому изучение восточных иностранных языков совершенно необходимо. И в силу того, что Азия и Восток как цивилизация выходят на передний план (в экономике я имею ввиду), и в силу того, что за ними будущее. Но иероглиф невозможно понять, заучить именно в силу того, что он носит очень большую смысловую нагрузку, связанную с историей страны, ментальностью. Часто иероглифы сравнивают с каким-то изображением, чтобы его расшифровать, необходимо понимать, на что это похоже. Чтобы овладеть китайским языком, надо знать историю, культуру, географию Китая, конфуцианство — это тот минимум, имея который вы сможете сказать, что действительно что-то узнали о языке.
- Если молодой человек станет изучать китайский, будет ли этого достаточно, чтобы понять не только Китай, но и охватить все богатство мировой культуры?
- Сейчас нет. Поэтому наши студенты изучают минимум два языка – восточный, который они выбрали, и, конечно, английский, как язык международного общения. Они у нас не чистые востоковеды, а, образно говоря, востоковеды-международники. Поэтому им одинаково нужны оба языка. Без них сейчас в международных отношениях делать нечего.
- Расскажите о специалистах, которых вы готовите уже 17 лет.
- Мы с вами много говорили о Китае, но у нас есть и другие специализации. Например, Турция. Когда факультет открывался, не было проблем с набором группы – ребята шли в нее охотно, может, потому, что тогда Турция себя очень активно проявляла, она сюда приходила со своими турецкими лицеями. Их лучшие выпускники, естественно, шли к нам. Был также бум интереса к Турции как к туристической стране. Потом как-то все спало. А сейчас все это работает на нас. Есть проблема с блокадой, с санкциями, с Болгарией, которая под давлением отказалась от контракта с Россией по газопроводу. И мы сразу быстро переориентировались на Турцию. Нужны здесь специалисты? Нужны. У нас есть студенты, которые специализируются на Турции, но мы готовы усилить эту составляющую. Возьмем арабский регион. То, что там происходит, очень всех тревожит. Америку он всегда интересовал, поскольку в геополитике это называется нашим мягким подбрюшьем, «друзьям» тут легче к нам подбираться. А сейчас появилось «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ) с глобальными задачами – сделать весь мир исламским. Географически все это очень близко к нам. И тут нужны специалисты, которые могут в подлинники читать Коран, объяснять его, комментировать. Это наши арабисты. В прошлом году мы набрали очень интересную, серьезную группу арабистов, и я вижу огромный интерес ребят, возлагаю на них большие надежды. Недавно у нас появилась корейское направление, есть студенты, специализирующиеся на Японии. Это те специализации, которые уже есть на факультете, и потребность в кадрах будет только возрастать.

Беседовал Лев Лузин

(Окончание следует)