Sтраница Основного Sмысла

О гуманитарных основах евразийской цивилизации, часть вторая

(Окончание, начало в выпуске 22 июня 2015 года)

Поворот образования на Восток

- СМИ рассказали историю студентки философского факультета МГУ Варвары Карауловой, которую задержали в Турции. Есть предположение, что она направлялась в ИГИЛ, что ее завербовали. Девушке не хватило духовной, идеологической устойчивости. Чего ей не дала Родина?
- Раз она пошла на философию, значит, девочка непростая. Она хотела что-то осмыслить. Может быть, это интерес к определенным направлениям философии. Арабская философия специфична, и так сложились обстоятельства, что кто-то попался на ее пути и повел туда. Наши студенты получают своего рода прививку. Они изучают Восток, но факультет содержит и другое слово – Евразия. Под Евразией мы понимаем нашу российскую культуру — европейско-азиатскую, этот необыкновенный симбиоз. Когда говорят: «Ну, как это так, что мы какие-то не сами по себе, а и то, и другое, какая-то смесь». В ответ я обычно спрашиваю: «У вас родители кто по этносу?» Как правило, они принадлежат к разным народам. Допустим, отец — украинец, мать — русская. Я говорю: «Что, вы из-за этого себя неполноценным человеком чувствуете?» — «Нет». – «А почему так должна себя чувствовать страна?» Наоборот, издавна известно, что всякое смешение кровей дает сильное потомство. А если начинают жениться внутри какого-то рода, клана или аристократических кругов, это приводит к вырождению. Наши студенты, постигая Восток, параллельно на всех курсах – так составлена мною учебная программа – изучают Россию. В том числе учебный курс «Евразийство». Это единственный в стране такой курс. В нем рассказывается, что такое Евразия с точки зрения географии, культуры, литературы, языка, менталитета, танцев, музыки, политики, экономики, духовности и т.д.
- Будете ли вносить какие-то коррективы в программу обучения в связи с новой ситуацией?
- Перспектива нашего факультета — не только в наращивании количества. Допустим, раньше требовалось меньше синологов (китаеведов), а сейчас больше. К Турции упал интерес, а теперь он появится. Я вижу качественное изменение потребности в таких профессионалах, потому что все другие специалисты нуждаются в знакомстве с Востоком и восточным менталитетом. Например, журналисту-международнику, специализирующемуся на Китае, недостаточно русского языка, чтобы профессионально, на высоком уровне заниматься своей деятельностью. Китай – это другой мир. Если ты хочешь быть профессионалом, тебе нужно его познать. К примеру, журналисту необходимо дать какую-то информацию по нашим экономическим отношениям. Если он захочет взять интервью, то ему, как минимум, понадобится знание китайского этикета. Он отличается от нашего. Одни и те же жесты в разных культурах, особенно если речь идет о западной и восточной культуре, диаметрально противоположны по своему значению. К примеру, большой палец, поднятый вверх, на Западе и у нас означает «здорово!». А в Китае это знак оскорбления. Представляете, в какую ситуацию можно попасть из-за такой глупости?! А китайцы на это реагируют так: «Мы имеем дело с варварами». Потому что есть Великий Китай, великая Поднебесная и есть варварский мир. Это где-то глубоко сидит в их генетике. Поэтому надо знать китайский деловой этикет.
Если мы рассматриваем информационное пространство более широко, тот же Интернет, надо понимать, что он в Китае другой — с цензурой и прочее. Если брать экономистов, — то же самое. Мы с дипломницей проводили небольшое социологическое исследование, и все наши опасения подтвердились. Российские бизнесмены не знают элементарных вещей. Мы заложили их в анкету. Cпрашивали: «Приходилось ли вам сталкиваться, что китайцы никогда не приступают к переговорному процессу сразу?» — «Да». «Приходилось ли вам сталкиваться с тем, что они постоянно продлевают переговоры, рассматривают все новые и новые моменты, затрудняют?» — «Да». «Приходилось ли сталкиваться с тем, что вам организовывали какую-то поездку, посещение ресторана и после этого условия со стороны Китая становились более жесткими?» — «Да». Мы выяснили, что россияне не знают, почему это происходит и как себя в такой ситуации вести. Даже самому маленькому бизнесмену без этих знаний не обойтись. Наши специалисты здесь тоже могут быть востребованными.
Математикам и физикам тоже все это необходимо. В Китае что-то развивается очень бурно, а что-то не очень благополучно. Это касается теоретической физики и математики. И здесь можно было бы сотрудничать. У них технологии в чем-то опережают, а соответствующих специалистов нет, и здесь можно находить контакты. Понятно, что Китай в чем-то нас обогнал, но, например, лечить зубы там нельзя. Это очень плохо кончится, хотя они могут спасти от очень страшных болезней в силу традиционного подхода, когда лечат весь организм, а не один орган.
Чтобы искать свой интерес в любой стране Востока, надо ее знать, чего бы это ни касалось – математики, физики, экономики, бизнеса, журналистики.
- По вашей логике, на Восток должно теперь разворачиваться все образование.
- Безусловно. Оно должно это делать в силу того, что навязанная нам Западом и первоначально с большим желанием воспринимаемая модель образования дала только отрицательный результат.
- Вы имеете в виду современный период?
- Да, ту самую Болонскую систему, переход на многоступенчатую систему, где есть бакалавр (я его называю недоученным специалистом), есть магистратура, которая вроде как готовит к науке, затем – аспирантура, докторантура и так далее. Сейчас уже все поняли, что бакалаврская ступенька нам ничего не дала, кроме разрушения специалитета, когда получался более-менее полноценный специалист. А сейчас он ни то, ни се. Это и не полноценный практик, и не подготовленный с точки зрения теоретических компетенций профессионал. Бакалавр на Западе почему появился? Когда в Европе стали стареть кадры, стояла задача быстрого пополнения трудовых ресурсы за счет мигрантов. Они приезжали, их надо было немножко подучить и вписать в сложившуюся систему производства. Была придумана бакалаврская система. Тот же Китай вроде делает все, как положено на Западе, но по-своему. Он очень своеобразно поступил с бакалавриатом. То место, где у них было четырехлетнее образование, они назвали бакалавриатом, не отменив другого. Как говорится, отчитались.
- Им это выгодно.
- Они куда надо вступили, развили международные контакты. Что нужно за счет этого получили. Второе, что добивает наше национальное (хорошее – уже всем понятно) образование, сложившееся в советский период, — это то, что преподавателей вуза, всю высшую школу ориентируют на публикацию в тех изданиях, которые учитываются в европейских и общемировых системах. Если тебя там не цитируют, ты, вроде как, и не ученый, и вообще никто. От этого зависит карьера преподавателя, его научный рост и продвижение. От этого, в конце концов, зависит поощрение. Нас просто заставляют играть по чужим правилам. Сейчас все пытаются попасть в топ-100 лучших университетов мира. А кто это определяет? Кто финансирует эти рейтинги, тот и «заказывает музыку» – кому там быть. Более того, на Западе двойные стандарты: есть то, что «выбрасывается» в общественное мнение (поэтому МГУ долго даже в сотку лучших вузов мира не попадал), а есть внутренний рейтинг, где места совсем иные. А еще есть Шанхайский рейтинг, там другие места у МГУ и СПбГУ. Это обыкновенная конкурентная борьба на образовательном пространстве. Если говорить поверхностно, это оттягивает наши кадры для работы в престижных университетах. Студенты, если есть возможность, тоже стремятся поехать в зарубежные вузы.
Но есть и отсроченный эффект. Наша советская система образования имела отраслевые вузы, мы знали, какие нужны специалисты, какой квалификации, в каком количестве. А сейчас готовим кадры не для себя, а для других, для некоего мирового рынка. И теряем преимущества своего образования, которое бы нам позволило двигаться вперед по пути модернизации. Поэтому сейчас идет четвертая мировая информационная война (первую и вторую все знают, третья — холодная, она закончилась поражением и разрушением СССР), главной ареной которой становится культура, информация и образование. По этому поводу у тех, кому надо (у спецслужб) есть свои доказательства, они иногда даже проникают в Интернет. Все эти оранжевые революции – результат информационных войн, и сейчас появляются новые проекты – это воздействие уже на более образованную молодежь. Не на ту, которая собирается на площадях, а на получающую образование. Информационная война переходит с площадей на научные, академические площадки.
- Как слово «война» сочетается с необходимостью диалога?
- Чтобы война не привела к гибели той и другой стороны, безусловно, надо постоянно садиться за стол переговоров. Вести диалог, чтобы война не становилась физически осязаемой и кровопролитной. И чтобы она не привела к краху цивилизации, когда развяжется настоящая война, с применением людей, техники, атомного оружия. Пусть лучше она ограничится информационным пространством.

Стоя на своих ногах, можно поворачиваться в
стороны

- Недавно я беседовал с одним человеком, и он произнес фразу «самоизоляция России», имея в виду изоляцию от Запада. Пока у нас не будет общего понимания, мы не сможем решить свои проблемы. Что бы Вы сказали нашим западникам?
- Изоляция в принципе невозможна! Но я не верю в единомыслие. Разномыслие — это нормально. Нет света без тьмы, нет добра без зла и т.д. Все дело в доле того и другого.
- Но должно быть единство в базовых вещах.
- Его не может быть! Даже религиозные люди между собой вон что вытворяют! Хотя вроде все религии учат одному и тому же. Откуда такие религиозные ужасные войны?! А между религиозными людьми и атеистами – вообще пропасть.
- То есть мы обречены не то на диалог, не то на войну.
- Да. И мы, россияне, имеем наибольший опыт жить вот так – постоянно в поиске, в задавании себе вопросов, в поиске ответов на них. Все эти вопросы: зачем, почему, кто виноват, что делать? – наши вопросы. Мы привыкли к этому и не можем жить в комфорте. Это российская специфика. Поэтому все эзотерические разговоры – Россия святая земля, богом избранная, у нее особая историческая миссия – можно не так вести, а очень рационально. Вся история доказывает, что мы действительно чем-то отличаемся. Запад уходит во внешний, осязаемый, рациональный мир комфорта, гедонизма, техники и, конечно, каких-то светских национальных ценностей, какой-то псевдорелигии. Я сама видела, как в католическом храме устраивают концерты.
- В них вообще комфортнее – там сидят. Я сам побывал на месте, где сидел Джон Кеннеди незадолго до убийства.
- Это моя любимая тема, я студентам говорю, что надо перед Богом нести службу – когда ты стоишь, ты ее несешь. А там сиди – наслаждайся, отдыхай в тенечке.
- Все, что мы говорили про Россию, про Евразию, про то, что происходит в мире, подтверждает, что Бог действительно продолжает творить мир.
- Я студентам говорю, что Бог – это программист. Он запустил программу, а она многовариантная, и процесс еще идет. Но я хочу договорить. С Европой нам в этом смысле надо расставаться.
- Слово «расставаться» звучит как-то категорично.
- Я имею в виду расставаться со своим подражанием ей и действительно соблюдать свои интересы. Если говорить о системе образования, необходимо ориентироваться на структуры, которые появляются. От европейского образовательного пространства переходить к евразийскому, понимаемому широко. С Европой мы уже контактируем, а теперь необходимо развернуться в сторону Азии. Есть Евразийская ассоциация университетов, и нашему факультету и университету сам Бог велел туда вступить. Появилась Азиатская ассоциация университетов. То есть это все, что после Уральских гор. Почему нам надо тянуться через Урал к Европе, когда здесь рядышком Китай и все солидные азиатские университеты?! Есть еще одна структура – университет Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). Если какой-то вуз в него вступает, его студенты обязательно учатся не только в своих стенах, но и в каком-либо университете стран организации. Чаще всего в Китае, не исключаются и другие вузы. Это для нашего факультета просто сказочная перспектива. Сейчас каждый раз приходится готовить отдельно с каким-то университетом договор, стажировки и так далее, а здесь это автоматически прилагается.
Сегодня все за Евразийский Союз, но, если говорить о вузах, то даже в МГУ нет факультета Евразии и Востока, который в ЧелГУ работает уже 17 лет и готовит кадры для евразийской интеграции, правильно понимая, что Евразия — это Россия в определенных, в том числе территориальных границах.
- Когда мы сами осознаем свою цивилизационную идентичность, у наших «друзей» поубавится желание все время нас чему-то учить. Они это поймут, когда увидят, что мы крепко стоим на своей земле и не собираемся для получения устойчивости ни к кому прислоняться.
- Когда ты стоишь крепко на своих ногах, тогда можешь поворачиваться и туда, и сюда. Если ты шатаешься, тебя пальчиком ткнули – ты упал. Пока создается глобальный мир по американской кальке, с «общечеловеческими ценностями» – либерализмом, демократией, свободным рынком, правами человека и так далее, исламский мир уже не считает своей Всеобщую декларацию прав человека. Они созвали Исламскую конференцию, чтобы создать собственную декларацию прав человека — исламскую, которая соответствует религии, истории.
Или, например, Индия. Большая страна, но она сама по себе не может противостоять глобальному миру. Значит, надо объединяться. Я уже не говорю про маленькие государства. Они понимают, что на мировом рынке, в мировом информационном пространстве, в мировой политике один не сможет ничего сделать. Надо группироваться. Поэтому сейчас все регионализируются. Китай — большой, но и он вступает во все региональные организации, какие только есть.
Россия после распада Советского Союза ослабла, и ей тем более надо регионализоваться. С кем? Да с теми, кто был ближе всех и роднее всех – со странами СНГ. Вот вам и Евразийский Союз. Можно вступить в БРИКС и ШОС, но легче всегда сотрудничать и общаться, восстанавливать связи с бывшими друзьями, с родными, с которыми прервались отношения. Это гуманитарные основы Евразийского Союза, о которых мы не должны забывать.

Беседовал Лев Лузин