Мой дневник
Письмо со школьной парты
Сегодня я получил удивительное письмо из Тюмени. Его написала Ирина, девчонка, с которой мы сидели за школьной партой в Партизанской средней школе Абатского района Тюменской области, где я учился до 4 класса. Село Партизан и все друзья той поры навсегда остались в моей памяти. Я об этом рассказываю в книге «Поколение-62». Прочитав ее на страницах Гуманитарного журнала, Ирина написала письмо, в котором много новых подробностей о жизни наших ровесников и тюменской глубинки. Одноклассница обо всем этом сообщает с любовью, болью и пониманием. Как оказалось, Ирина Андреева пишет проникновенные книги о сельских жителях. С разрешения автора публикую ее послание, сократив моменты, которые касаются оценки меня и моей книги.
Наверное, до середины книги преследовала мысль: как жаль, что ты не доучился с нами, и как хорошо, что не остался в Партизанской средней школе… Нашу школу в отдаленном селе за увалом постоянно лихорадило от нехватки кадров. Учителя приезжали по распределению, среди них было много талантливых, но, увы, по истечении срока отработки они уезжали. В аттестате о среднем образовании у нас два прочерка — предметы не изучались. Это химия и иностранный язык. А биологии не было в старших классах и оценку вывели по природоведению, зоологии (все, что изучалось ранее). Для нас был закрыт путь в медицину и прочие отрасли. Из выпуска в 32 человека лишь у двух человек высшее образование, у остальных училища, техникумы.
С большим удовольствием читала про твоего дядю Витю, смеялась до слез и даже прочитала мужу. Нашла отклик в душе и вредная сибирская тетка, которая голыми руками рвала крапиву. Один в один ситуация с моей свекровью (царствие ей небесное). В слове «крапива» она делала ударение на последнем слоге. Если ее спрашивали: «Анна Ивановна, как же вы крапиву и без перчаток?», она с вызовом показывала большие изработанные руки и парировала: «У меня мамины перчатки!» Потирая обожженные ладони, приговаривала: «Эх, жжёть хорошо – горит земля и нёбо!»
Очень правильно ты описываешь, как тетя пекла блины в русской печи. Кстати, у Виктора Астафьева (обожаю его творчество) нашла про блины ляп. Он любовно описывает, как бабушка пекла их на поду русской печи, как ловко, не касаясь блина, переворачивала, подбрасывая на сковородке. На поду блин запекается сразу с двух сторон, а сковорода смазывается не сливочным маслом, как у автора. Сливочное горит на сковороде и делает неприглядным стряпню.
Про яйцеобразные большаки тоже верно! На нашей родине они и поныне такие, только середка теперь отщебенена, есть шанс добраться по любой погоде. А сколько мы раньше от них натерпелись (еще и за увалом). Твой случай, как погиб призывник, какая трагедия! А в Партизане в начале 80-х в семье у казахов родилась двойня – мальчики. В год, когда у детей режутся коренные зубы и они тянут в рот все, что попадет под руку, мальчишки заболели дизентерией. Дело было к осени. Дороги развезло, дождь стеной которую неделю. Местные врачи бились, как могли. Когда ситуация стала критической, «скорую» потащил в Абатск трактор, один ребенок в дороге скончался. Была трагедия для всего села. Казах-отец рвал на себе волосы.
Прочитав про квашеную капусту, которую уплетал твой дядька после армии, тоже смеялась, вспоминая свое. Сын наш до армии презирал перловку. Приехала к нему на присягу, жалуется, что оголодали все. Спрашиваю: «Что совсем нет ничего более-менее сносного, питательного в столовой?» Он говорит: «Когда перловку с тушенкой готовят, классно!» Мой отец потом сказал: «Передай внуку, что за два года мы много перловой крупы для него запасем».
Знакомая ситуация с душевой кабиной в музыкальной школе. В Партизане в школе тоже обязали установить душевую кабину и унитаз (для галочки, по инструкции), а как этим можно пользоваться, когда нет надлежащей канализации, никого не волнует. А в детском саду поварам запретили использовать колодезную воду. Привозят из Абатска бутилированную. Какого качества ЭТА вода, тоже никого не волнует. Сосед наш Савкин (давно перебрался сюда, ближе к детям), очень дотошный мужик. В Партизане у него было прозвище Чекист. Так вот, подъехал он как-то в Тюмени к колонке, чтобы набрать воды, а там шланг подцеплен, который протянут в крытую пологом машину. Он по привычке все вызнать, высмотреть, приоткрыл тент. А там ребятки по бутылям известной в городе фирмы по доставке воды ее и разливают. Дед постоял, постоял и, ерничая, попросил: «Ребята, мне вас не переждать, вы мне продайте бутылочку». На что те порекомендовали «делать ноги, пока их не переломали».
А Партизан, Лёва, совсем захирел. Стерто с лица земли МТМ, магазины (теперь только частные), контора, школьный интернат, пилорама, скотные дворы. Деревянную школу снесли еще в 83-м. Наш выпуск в ней был последним. 
Переселились в новую, каменную (на снимке). Двухэтажный интернат был построен еще до этого. Сейчас в школе в выпускных классах пять-шесть человек, в начальных – два-три! Интернат был продан за бесценок – за 60 тысяч рублей «деловым людям». Варварски выдернули оконные перемычки и плиты перекрытия, остальное, по их разумению, не имеет ценности. Груда битого кирпича лежит в центре села. Взять никто не имеет права: продано!
Который год ведут речь о закрытии школы. Детей будут возить в Абатск, в Быструху или Банниково. Не нужно отгадывать с трех раз, зачем ЭТО делается. Закроют школу и детский сад, деревня пропадет окончательно. Как сельхозпредприятие Партизан ликвидирован (подведен к банкротству). Несколько десятков гектаров посевных земель отошли к Быструхе. Остальное зарастает бурьяном и лесом.
Раньше пахотных земель не хватало, расчищали, выкорчевывали старый лес. Нас, старшеклассников, снимали с занятий, мы на таких полях собирали в кучу корни, ветки. Если заставал дождь, забирались в эти кучи, пели песни под гитару. У нас играли Вовка Филякин, Леха Камнев, Коля Матвеев, Витя Першин. Лучше всех играл и пел Вовка Филякин.
Пионерские костры, игра «Зарница», коллективный труд чем были плохи? Сейчас дети в школе полы могут вымыть только с согласия родителей! Трудоустроено в Быструхе несколько человек из Партизана, остальное население перебивается кто как. Кто выживает за счет собственного хозяйства, кто ездит по Северам.
Есть несведущие городские люди, которые говорят: «Чего деревенским-то жаловаться, у них все свое!» За этим СВОИМ нужно потопать, чтобы полопать! Скотину одной картошкой и сеном не прокормишь, нужны комбикорма. А где их брать?
Есть там один фермер, бывший агроном, прекрасный специалист всю жизнь проработавший на земле в родном совхозе. Он уже далеко не молод, но работает вместе с сыном, растит хлеб. Техники не хватает. Стал просить в сельхозуправлении списанные комбайны, принадлежащие ранее совхозу, ответили, что не положено и пустили на металлолом! Приехал по осени на бывший совхозный элеватор, а там чужие люди орудуют болгарками — превращают установку в металлолом. «Кто такие? Что вы творите, кто разрешил?» Ответили, что элеватор куплен предпринимателем из Омской области как списанный с баланса. Кое-как уговорил не разбирать, мол, съезжу в Абатск, добьюсь, чтобы оставили, перекуплю дороже. Пока обернулся из района, от элеватора осталась груда искореженного, распиленного металла.
Да что говорить! Так по всей России…
Обмельчали люди, изменилась их жизнедеятельность, удивительно изменилась природа. Ты пишешь про сбор грибов и ягод, скоро и ЭТО станет предметом ностальгии. Сколько раньше было ягодника, теперь урожай на ягоды редкий год. Очень мало стало сырых груздей. СОВСЕМ исчезла лесная смородина. В природе все взаимосвязано. Выпало одно звено и смежные звенья страдают.
Ты призываешь к возрождению нравственности. Не просто согласна, делаю то же самое через свое творчество. Пишу о простых деревенских людях, их судьбах и чаяниях. Твердо убеждена: такие добродетели как доброта, сострадание и взаимовыручка в последнюю очередь умрут на селе. Умрет село, умрет Россия.
Как трогательно и замечательно ты сказал, что у каждого должны быть свои кичиги и Любаушка, речка Китерня. И своя песня, от которой наворачиваются слезы. Помню в детстве, когда взрослые пели «Враги сожгли родную хату», замирала. Мне казалось, что не имею права сама ее петь. Не знаю, как объяснить, она была для меня чем-то святым, вроде плача Ярославны. Зато теперь понимаю, как исподволь в нас воспитывали чувство патриотизма.
Ирина Андреева
