Sтраница Основного Sмысла

Философия как теория культуры (29-я статья провожатого)

Заканчивая предыдущую статью, мы отметили, что гуманитарное знание, соединенное с художественно воплощенными антропологическими образами его носителей и творцов, предстанет не привычной последовательностью сухих научных фактов, соответствующих той или иной дисциплине, но единым сюжетом, соединяющим факт и образ, науку и человека. Какая из дисциплин призвана осуществить этот грандиозный антропологический синтез? Ведущая роль в деле гуманитаризации высшего образования (или  антропологизации научного знания), как и во времена второй университетской реформы, может быть доверена только философии. В XIX она была наукой, а в XXI становится теорией культуры. Философия — единственная из дисциплин научного цикла, которой по силам удерживать весь массив общечеловеческого опыта в составе однородной теоретической целостности.

В немецкой классической философии, под началом которой прошла университетская реформа Гумбольдта-Фихте, идеальным образцом для философии считалась наука (точнее, лишь часть научного знания — знание о природе, естествознание). Сейчас версия философии, адекватная современности и претендующая на воспроизведение не только научного процесса и его результатов, но и его предпосылок в образе человека как существа, создающего и усваивающего культуру (лишь одним из компонентов которой является наука), может выступать только в форме целостной теории культуры. Она предназначена для того, чтобы разумно — с опорой не только на науку, но и на иные, вненаучные (закрепленные прежде всего в искусстве) способы постижения сущности человека — регулировать активно-преобразующую, революционизирующую человеческую деятельность в окружающем мире.

«В свете сказанного научность философии — а все философские системы претендовали на научность — состоит, похоже, не в том, чтобы предлагать человечеству «решенные вопросы» того же типа, что и «решенные вопросы» из массива знания естественнонаучных дисциплин, а в том, чтобы четко определить границы человеческой ответственности и дать живущему поколению ориентиры: отделить «естественное», независимое от человека и человечества, от творения самого человека, по отношению к которым только и возможна революционная практика» (М.К. Петров, Социология познания и «начало» философии // М.К. Петров. Историко-философские исследования. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 1996. С. 258.).

Без радикального преобразования своей формы, без преодоления ставших узкими рамок научности философия останется не более чем подпоркой для систематизации уже имеющихся научных знаний, предназначенной лишь для того, чтобы идти за развитием этих знаний, оставаясь при этом в пределах той «комментаторской» формы, какую она, философия, постепенно обретала в системе высшего образования в течение двух столетий, прошедших после начала второй университетской реформы. И наоборот, расширившись до масштабов теории культуры и с высот этой позиции став способной к «переразметке» всего культурного пространства для потребностей образования (конкретнее, для адаптации универсализирующей матрицы к нарастающему потоку современной культуры), философия окажется на своем месте — на том, какое философии, согласно ее потенциалу, как раз и надлежит занимать и в пространстве всей культуры, и в стенах университета. Если классический университет по своей сути ориентирован на такое образование, которое возможно только на основе синтеза знаний гуманитарных и естественных наук, на основе гармоничного освоения человеком всех аспектов человеческой культуры, то и современная версия философии не может претендовать на нечто меньшее, нежели охват всего массива общечеловеческого коллективного опыта.

С высот этой позиции реальное положение дел в современном высшем образовании выглядит отнюдь не безнадежно, хотя реформа высшего образования, осуществляющаяся сегодня в России, вызывает множество нареканий со стороны профессионального сообщества. Между тем, введение двухуровневой системы высшего образования (бакалавриат и магистратура) вполне согласуется с перспективой назревающей третьей реформы классического университета и, как минимум, укладывается в ее русло. Суть ее, отметим еще раз, состоим в правильном, философски выверенном осуществлении гуманитаризации высшего образования, особенно на его первом, общем, уровне, то есть уровне бакалавритата.

С учетом всех обозначенных выше обстоятельств, затрагивающих преобразование образовательного процесса (в первую очередь, оптимальное «протезирование» звена самовоспитания), бакалавриат вполне можно будет рассматривать не как редуцированный, ущербный вариант подготовки специалиста (к чему, без сомнения,  он и сведется, если вопросу гуманитаризации не будет уделено должного внимания, и на что, надо признать, весьма доказательно указывают многие критики введения двухуровневой, но гуманитарно слабой системы высшего образования). А как самоценную образовательную технологию, завершающую у его выпускников формирование универсального, адекватного современности мировоззренческого кругозора в сочетании с усвоением профессиональных знаний, выработкой практических умений и навыков, создающих условия как для дальнейшей деятельности на достигнутом уровне специализации, так и для ее углубления в плане продолжения обучения.

Осуществленный таким образом перенос культурообразующей, воспитательной функции на бакалавриат, то есть на уровень общего высшего образования, не только поставит эту функцию вровень с другими главными — специализирующей и научно-исследовательской — функциями в университете, но и выдвинет ее вперед, сделает основной, базовой для университета, а сам университет превратит в ведущий социальный институт по формированию личности каждого из представителей взрослеющих поколений, то есть в лидера всей современной культуры.

«Отсюда историческая важность необходимости вернуть университету его центральную задачу — «просветить» человека, приобщить его к полноте культуры своей эпохи, открыть ему с ясностью и необходимостью огромный настоящий мир, в котором он должен втиснуть свою жизнь, чтобы она стала аутентичной, — писал по этому поводу Хосе Ортега-и-Гассет. — Я сделал бы из «факультета культуры» ядро университета и всего высшего образования» (Ортега-и-Гассет. Миссия университета // Отечественные записки. 2002. № 2. С. 131.). Этот вариант перевода лучше передает смысл высказывания испанского философа, нежели тот, что содержится на странице 106 нового, вышедшего в ГУ-ВШЭ в 2010 году издания этой работы, цитировавшейся прежде. В наши дни это пожелание становится уже жизненной необходимостью.

Теперь воспроизведем вкратце те конкретные шаги, которые, по нашему мнению, являются неотложными для оптимизации образовательного процесса в университете и открывают реальный путь к осуществлению третьей университетской реформы.

Первый из этих шагов - включение в программу бакалавриата на начальных его этапах некоей вводной дисциплины, предполагающей обоснование самой возможности принципиально по-новому — сжато, точно, операционально — систематизировать весь комплекс знаний о человеке, обществе и культуре, включая общую характеристику и обозначающихся при этом фундаментальных разделов, и соответствующих философских принципов, и необходимых методологических приемов. Учитывая антропологическую доминанту в осуществлении подобной «переразметки» социогуманитарного знания, целесообразно обозначить эту обзорную дисциплину как Введение в антропологию культуры. Обоснование такой дисциплины проведено, ее программа разработана (В.А. Рыбин. Программа дисциплины «Введение в антропологию культуры (Введение в общее человековедение»). Это введение, будучи, наряду с Философией, Историей и Иностранным языком, включено в состав базовых дисциплин государственного образовательного стандарта, составит своего рода дорожную карту всего дальнейшего образовательного процесса, поскольку в нем обозначены границы и охарактеризован основной состав четырех главных Антропологий (науки, традиции, истории и личности) — тех теоретических резервуаров обновленного социогуманитарного знания, которые на протяжении всех четырех лет бакалавриата будут последовательно заполняться содержанием конкретных дисциплин из базовой и вариативной частей основной образовательной программы, соответственно специфике каждого из университетских факультетов.

Отбор материала, его апробирование по ходу преподавания и окончательное закрепление отфильтрованного таким образом гуманитарного знания потребует некоего учебника-накопителя, учебника-терминала. Идея его создания принадлежит М.К. Петрову и подробно обоснована в его фундаментальном труде «История европейской культурной традиции и ее проблемы», М.: РОССПЭН, 2004. Однако М.К. Петров предлагал вводить этот учебник на уровне средней школы, тогда как, на наш взгляд, это имеет смысл только на уровне высшего образования. Подготовка такого учебника, который еще предстоит написать, требует согласованных усилий всех объединенных в университете представителей современного научного знания.

Учебник-накопитель, заключающий в себе эти Антропологии, будет определять содержание второго шага, растянутого, как минимум, на один срок прохождения студентом всего университетского курса на уровне бакалавриата, то есть на четыре года. Сюда же должна примыкать и особая образонесущая дисциплина (обозначенная как Человек в современной культуре или Образы человека в мировой культуре). Материал, представленный как совокупность научных сведений, обозначающихся при изучении  тех или иных конкретных дисциплин, будет продублирован в ней антропологически, то есть выражен образным языком искусства на примере конкретных человеческих историй и судеб. Что и придаст ценностную (субъектную, антропологически нагруженную, воспитательную) значимость всей совокупности объективных научных фактов, постигаемых в процессе обучения.

Владимир Рыбин,

доктор философских наук