Sтраница Основного Sмысла

Смысл жизни – уникальная мера универсализации человека, воплощенная в деле (третья статья «провожатого»)

Общечеловеческая культура существует в двух основных формах — традиционной и современной. Традиционная культура — такая, где главным элементом является община, где жизнь людей ориентирована на прошлое, на повторение отработанных образцов жизни предшествующих поколений. В современной культуре главный элементом является отдельный – автономный – индивид, а жизнь общества ориентирована на будущее,  обновление и преобразование сложившихся социокультурных образцов.
Современная форма культуры исторически молода, она возникла всего около 200 лет назад — после Великой Французской революции — и закрепилась в ходе последующей промышленной революции  и обновления — «модернизации» — всех сторон жизни обществ европейского типа, включая Россию (культура которой, безусловно, является европейской, хотя бы по своему происхождению, наследующему культурные традиции Византии). Научно-технический прогресс — достояние исключительно современной формы культуры, о чем свидетельствует уже тот факт, что среди лауреатов Нобелевской премии вы практически не найдете ученых из стран Востока; определенными техническими достижениями выделяется одна Япония, а с определенного времени и Китай, но это — всегда результаты практического внедрения тех открытий, которые сделаны на Западе, то есть явление вторичного порядка.
В наши дни, когда достижения науки все чаще оборачиваются своей разрушительной стороной, а успехи НТР выглядят не столь однозначно, как всего пару десятилетий назад, вполне оправданно возникает вопрос: является ли благом становление современной культуры, не лучше ли было бы притормозить преобразование традиционной культуры в современную, а там, где это происходит — незамедлительно и всеми способами приступить к восстановлению всех элементов традиционности? Если не принимать во внимание ту уже упоминавшуюся истину, что «даже богам не под силу сделать бывшее небывшим», то аргументы в пользу положительного отношения к дальнейшему преобразованию традиционной культуры в современную и освобождению последней от реликтов традиционности таковы. Во-первых, установка на сохранение или даже восстановление традиционной культуры вряд ли может быть приемлемой сегодня по той причине, что человек как личность обретает ценность лишь в культуре современного типа; в традиционной же культуре жизнь его лишена самоценности и значима лишь в той степени, в какой способна стать средством поддержания устойчивости его сообщества (племени, рода, общины). Во-вторых, и это главное, традиционные культуры не способны к развитию. Они ориентированы на прошлое и потому им свойственно стремление либо отбросить и запретить те нововведения и открытия, которые делает — не может не делать! — человек как существо универсальное, а значит, инновационно-творческое, либо предельно затормозить их внедрение в жизнь. В этом случае подспудное и незаметное накопление изменений влечет за собой неуклонное переусложнение общества, постепенно делает его ригидным, малоуправляемым, что рано или поздно приводит к всеобщему развалу, смуте — тому, что на Востоке именуется «временем перемен», обозначая социальную катастрофу, в которой гибнет многое, если не всё, из накопленных прежде достижений культуры. Потом, если общество выживает, то с «исторического нуля» начинается новый виток общественного круговорота.
Если на эту фатальную повторяемость взглянуть с «человеческой» точки зрения, мы увидим, что главная причина такой застойности, жесткости и вытекающей из нее «хрупкости» традиционных культур заключается в их «малой антропологической ёмкости»: отдельный человек усваивает тут ограниченный объем коллективного опыта — в пределах той функции, которую он выполняет в составе своей общины (которая сама несет конкретную профессиональную нагрузку в общесоциальном, общегосударственном разделении труда). Выражаясь научным языком, «воспроизводство культуры совершается по профессионально-семейному типу, т.е. от отца к сыну», вследствие чего между общем массивом накапливаемой культуры и возможностями человека охватывать ее целостность хотя бы в общих чертах, неизбежно возникает рассогласование — сначала малое и незаметное, потом громадное и неустранимое. Поэтому традиционные культуры обречены на гибель, а там, где непрерывность исторического развития до определенной степени сохраняется, как, например, в Китае или в меньшей степени в Индии, ценой ее становятся застой и отставание.
Отсюда вывод: создавая и развивая культуру, человек неизбежно обращает ее на себя и, чтобы не быть раздавленным ею, он должен освоить ее, так сказать, переварить — «пустить в жизнь», раздвинув рамки своей универсальности соответственно новым масштабам культурного опыта. С этой точки зрения находит объяснение тот факт, что вся предшествующая общечеловеческая история представляет собой кладбище традиционных культур: Древний Египет, Месопотамия, индейские цивилизации Южной Америки и десятки тысяч более мелких сообществ погибали не столько от внешних причин в виде нападений врагов, изменения климата или опасных эпидемий, сколько от причин внутренних, оказавшись неспособными дать ход универсальности как главному свойству человека и тем самым — одолеть сложность творимой ими культуры.
И только единственный раз в человеческой истории ставка была сделана не на узкофункциональное использование человека, не на эксплуатацию его односторонне-профессиональных навыков, а на универсализирующее развитие его способностей и задатков — в Древней Греции. Основным элементом древнегреческой и вообще всей античной культуры был полис — уникальная форма сосуществования свободных граждан, объединенных политическим — «полисным» — принципом «изономии», т.е. «равенства всех перед законом». Отсутствие иерархии и кастового деления, возможность свободного обмена мнениями, открытая трансляция всех общественно полезных знаний (включая превращение грамотности — бывшей в странах Древнего Востока кастовой привилегией — во всеобщий навык) создали предпосылки для стяжения всей полноты опыта в отдельного индивида, реальным результатом чего стало формирование на греческой почве человека-универсала (наглядно воплощенного в образе хитроумного Одиссея), деятельность которого и обеспечила расцвет классической древнегреческой культуры, остающейся непревзойденным образцом в истории мировой цивилизации.
Позднее, подкрепленная достижениями античной философии, эта универсализирующая установка воплотилась в созданном Аристотелем Лицее — первым в истории образовательном институте, ориентированным на постепенное, поступенчатое и формализованное освоение обучаемым всего объема современного ему коллективного опыта. Эту универсализирующую функцию позднее наследовал средневековый университет, что позволило сохранить античные и более поздние наработки европейской культуры, ставшие сначала предпосылкой эпохи Возрождения, потом в Новое время — главным фактором возникновения современной науки, а вместе с нею и превращения когда-то бедного и удаленного региона на северо-западе Европы в лидера мирового развития и авангард «техногенной цивилизации современности».
XVIII Век Просвещения и последовавшее в XIX веке повсеместное крушение монархических режимов в большинстве европейских стран, переход от феодализма к капитализму, закрепление рынка и промышленные перевороты, войны и революции долгое время затемняли глубинную суть совершавшихся при этом фундаментальных социокультурных процессов — неуклонный распад традиционной культуры и ее атрибутов сначала на Западе, а потом и в России, а вместе с этим — выделение активной, самостоятельно действующей, автономной человеческой индивидуальности, полагающейся в своей жизни на освоенные знания из багажа общечеловеческой культуры и собственный свободный выбор, а не на опыт прошлого, заветы предков или религиозные догматы. Впрочем, сегодня это общеизвестно, как известно и то, что процесс «модернизации» и становления современного технизированного (индустриального) общества не был простым и легким, но сопровождался разного рода несправедливостями и жестокостями в виде ограбления крестьянства, «первоначального накопления капитала», колониальных войн и т.д. Гораздо важнее то, что универсализация отдельного человека оказалась незавершенной, т.е. недостаточно фундаментальной относительно того массива культуры, который был наработан человечеством за несколько последних столетий научного и социального прогресса. Здесь можно говорить в лучшем случае об автономизации индивида, но отнюдь не об универсализации личности.
Правда, выяснилось это обстоятельство не сразу. В 60-е годы XX века, в эпоху формирования на Западе «общества массового потребления», а в тогдашнем Советском Союзе «реального социализма», социологи и психологи обратили внимание на необъяснимую закономерность: по мере роста материального благосостояния, наращивания достатка в обществе одновременно стали усиливаться такие тенденции, как распространение алкоголизма и (позднее) наркомании, рост немотивированной преступности, психических заболеваний, самоубийств, числа разводов и прочих явлений, которые было принято связывать как раз с низким уровнем жизни и которое, казалось бы, должны были исчезать по мере улучшения базисных бытовых условий. В результате углубленных исследований научное сообщество пришло к выводу, что главная причина описанных выше тенденций — утеря смысла жизни подавляющим числом людей, живущих в современной обществе, в условиях современной культуры.
Термин «смысл» указывает на нечто главное, содержательное, основное: понять что-либо означает понять суть, т.е. понять смысл. Смысл — это концентрат содержания, и если речь идет о существовании человека, то смысл жизни — это главная цель, ведущая человека по жизни, определяющая его основную жизненную траекторию, стягивающая воедино все его жизненные установки, предпочтения, особенности поведения, принципы отношения его к другим людям и к миру в целом. Разумеется, так бывает лишь в том случае, когда цель существует, а траектория жизни определена.
Но в чем состоит цель? Ради чего стоит жить? Вот вопрос! — Цель жизни человека — в нем самом, в его самореализации, в выявлении его неповторимых — присущих только этому, конкретному человеку — способностей и задатков, т.е. в самовоплощении, следовательно, в саморазвитии. То есть в универсализации, которая выступает самоцелью. Именно универсализация, т.е. постоянное движение ко все более полному раскрытию лучших качество своей личности, реализуемых человеком в той или иной конкретной области, в том или ином виде реальной деятельности, создает среду, в которой формируется смысл жизни.
В чем смысл жизни ребенка, который еще не может осознать самого значения этого понятия? — В познании, в раскрытии для себя полноты мира, а через это — в движении к становлению своего характера, к формированию собственной личности. Ребенок беспрерывно познает мир и себя, и потому ему интересно жить.
То же и взрослый, если он не растерял интереса к миру и к самому себе. Только такая — наполненная жизненным смыслом, т.е. нацеленностью на собственную универсализацию — активность придает жизни интерес, вкус, энергию и образует надежные координаты для ориентации человека в совокупном пространстве культуры, для выстраивания им собственной — неповторимой и уникальной — жизненной траектории.
Итак, смысл жизни — это уникальная, соответствующая конкретному человеку мера его универсализации, воплощенная в каком-то реальном деле. О том, насколько осознанным является процесс обретения смысла жизни и насколько осознанным он вообще может быть в конкретных исторических обстоятельствах, мы будем говорить в четвертом материале.

Владимир Рыбин,
доктор философских наук